Мемуары непрожитой жизни

Юлия Миланес Мемуары непрожитой жизни

***

Лабиринт – это такое странное явление, в котором не знаешь, где начало и где конец пути. Преодолевая множество извилистых поворотов, ты думаешь, что скоро увидишь мир во всей красе, с легкой утренней дымкой и щебетом птиц, но сворачиваешь за угол – и видишь новый путь, которому нет конца. Лабиринт внутри нас и снаружи. Лабиринт мыслей, судеб, потоков энергии. Конец лабиринта всегда наступает, ждешь ты этого или нет, радуешься этому или скорбишь. Сама жизнь на Земле есть лабиринт случайных явлений и неожиданных поворотов…

1977 год

Мое право на начало этой жизни и вхождение в Лабиринт было оспорено и обсуждено множеством лиц. История начиналась очень просто и в то же время очень сложно. Жизнь маленького зародыша уже билась внутри молодого женского организма, но вокруг него происходили события, которые могли повлиять на начало его пути.

Молодой женский организм принадлежал, собственно, моей матери. Назовем ее Ирой и вообще познакомим читателя со всеми действующими лицами. Будущей молодой матери 19 лет, она окончила школу в пригороде Ленинграда и после окончания школы лелеяла мечты стать стюардессой Аэрофлота. Но с поступлением в специальное учебное заведение что-то не заладилось, и мама находилась в поиске своего места в жизни.

Хранилище памяти. Вот молодая мама на фотографиях – у нее всегда грустное выражение глаз. Мама сидит на мопеде (откуда мопед?) на деревенской улице. Вот мама у родственников в Базарово, сидит с удочкой на завалинке у простого рубленого дома. Мама – школьница старших классов в белом фартуке.

Бабка Люся и бабка Нина – другие участники рассказа. У нас в семье не говорили «бабушка», говорили «бабка», и никто не обижался. Жизнь так сложилась, что маму воспитывала моя прабабка – бабка Люся. Она была стара к тому времени, у нее было доброе морщинистое лицо и сварливый язык. Много позже, когда я на нее смотрела, у меня почему-то всегда возникала мысль, что старухи всегда красивее стариков. Бабка Люся была родом как раз из Базарово, что в Тверской области, поэтому свято чтила традиции предков и религию. У бабки Люси имелся сын Владимир (её опора в старости) и дочь (моя «непутевая» бабка Нина). Бабка Нина была активисткой всех государственных начинаний в СССР: ездила шофером в геологической партии, строила БАМ и многие годы отсутствовала в жизни своих родственников.

Хранилище памяти бабки Люси. «Нинка всегда была непутевая. Бывало, отправлю ее в школу, а она залезет в сад к Никифоровым и целый день ест черную рябину. Меня с работы в школу вызовут, спрашивают: где ребенок? Весь день ее ищем. Под конец дня Нинка возвращается домой – весь рот черный, а портфель и не открывала. Но строгая девка была: если какой парень начнет с ней интересничать, так и в морду могла дать».

Так как бабка Люся была вдовой, а бабка Нина разведенкой (видимо, потому, что каждому могла в морду дать), то семейный совет по поводу моего будущего рождения возглавили именно они. На повестке дня стоял вопрос, вызвавший скандал в «благородном семействе»: моя мать оказалась беременной без брака. Отцом назвался иностранный студент, гражданин Кубы.

Хранилище памяти бабки Люси. «Он (мой отец) когда в первый раз приехал, сказал, что все дела по хозяйству переделает. Для начала ему велели ветки с тополей обрезать. Так он лазал по деревьям как обезьяна! Все ветки обрезал и на грузовик погрузил. Но ему ж не впервой, они там у себя за бананами лазают».

Свадьба поможет избежать позора – вот выход из положения. К счастью, гражданин Кубы оказался разведенным.