Мемуары ротного придурка

Но буквально на следующий день на бедную мою голову, как назло, такой гость свалился, что, узнай о нем сосед, мне бы ее не сносить. Поехал бы заодно с гостем за Полярный круг к белым медведям... Это был еще один славный чекист по фамилии Эйнгорн - читателям он известен как дядя Тарас, живший на Лубянке, на 14-м этаже башни, возвышавшейся над домом НКВД. Я не узнал его без "ромбов" и орденов, в видавшей виды солдатской шинели и старых обмотках.

Войдя в квартиру, дядя Тарас устремился по старой памяти в бывшую папину комнату... Как говорится, на ловца и зверь бежит. Но у самой двери я успел этого человека перехватить и затащить в нашу комнату. И как выяснилось, очень правильно поступил, предотвратив встречу двух славных чекистов, один из которых оказался подконвойным зэком ГУЛАГа, нелегально прибывшим в Москву, чтобы тайно встретиться со своим старым другом, обязанным ему "кое-чем". Насколько я понял, этим лицом был Н. М. Шверник, председатель Президиума Верховного Совета СССР.

Когда я доложил дяде Тарасу обстановочку в нашей квартире, старый чекист-разведчик сказал, что, ежели его накроют, мне тоже несдобровать за укрывательство беглого каторжника. У меня душа ушла в пятки, но дядя Тарас не зря в свое время работал разведчиком и в Нью-Йорке, и в Тегеране, и в Шанхае... Он тут же нашел выход: поскольку он одет в шинель, он будет не папиным соратником, а моим однополчанином Семеном Осиповичем, приехавшим из провинции хлопотать по своим делам. Чтобы притупить бдительность чекиста-соседа, я нацепил "Семену" свою медаль и побежал за водкой - какая же это встреча боевых друзей без славного горючего? Это может вызвать подозрение...

Вернувшись из магазина, я застал обоих чекистов мирно беседующими на кухне, причем "Семен" даже пригласил соседа выпить с нами "по-солдатски" за компанию. Но тот отказался, сославшись на свою печень.

Мы с дядей Тарасом довольно правдоподобно инсценировали встречу, распив пол-литра на двоих. Знал бы я, что беглого зэка так развезет с водки, я бы чаем ограничился! Позабыв о всякой конспирации, он начал такое нести, так о самом товарище Сталине отзываться, что у меня волосы на голове дыбом встали... Напрасно я показывал ему на стенку, прикладывая палец к губам, напрасно умолял его говорить шепотом - он, наоборот, распалялся все больше. Хорошо, я сообразил включить радио на всю громкость, когда дядя Тарас полез мне доказывать: "Ты думаешь, он из духовной семинарии за революционную деятельность был исключен? Неправда, я подлинные документы видел, прошение матери! Она его забрала из-за болезни - туберкулеза легких!.. Ты думаешь, он (то есть товарищ Сталин) работал сторожем в горной обсерватории по какой причине? Скрывался от царских жандармов? Дудки! Из-за туберкулеза! С жандармами у него тогда были очень неплохие отношения: это охранка его заслала к социал-демократам! Он, как Гитлер, тоже начал политическую деятельность агентом полиции! Да! А потом завязал!.."

Насилу мне удалось перевести разговор с товарища Сталина на другую тему - дядя Тарас стал рассказывать, как лично арестовывал в 1937 году собственного брата Вовку (профессора истории В. Далина, автора книги "Бабеф"), заведомо зная, что брат ни в чем не виновен. А что, лучше было бы, если бы чужие люди его взяли?..

Потом он вспомнил про Иран - там он отличился, разоблачив одного приближенного шаха, считавшегося в Кремле просоветским деятелем и своим в доску. Ему секреты выбалтывали, а он оказался английским шпионом...

Наконец, рассказывая, как он в Америке работал под бизнесмена-миллионера и как встречался с самим президентом (не подозревавшим, что перед ним советский шпион), дядя Тарас заснул прямо за столом. А я такого набрался страху, что не мог уснуть до утра, гадая, слышал сосед наш разговор или нет. Если слышал, то доложит куда следует...

Дядя Тарас схватился за голову, когда я рассказал, что с ним было: "Лева, я ведь тяжело болен, мне совершенно нельзя пить!" Утром мы с ним ушли, договорившись встретиться на следующий день в 6 часов вечера в метро "Красные ворота".

Ночевал я у институтского товарища, причем, будучи вечером у папы в больнице, не сказал ему, кто у нас гостил, ведь папе врачи запретили волноваться.

С дядей Тарасом мы встретились в назначенное время.

- Я сейчас уезжаю, - сообщил мне зэк-чекист.

Оказывается, он уже успел встретиться со Шверником (каким образом, он не объяснил), но тот сказал, что ничем помочь не может, мол, надо ждать до лучших времен. По словам дяди Тараса, Н. М. Шверник здорово струхнул, узнав его: он почему-то считал, будто Эйнгорна давно отправили на тот свет...

Я проводил бывшего папиного соратника до Казанского вокзала, но оттуда поехал домой не электричкой, а трамваем, чтобы, не дай бог, не встретиться снова с Забрудным. Во дворе опять маячил опер Петров, игравший в домино с пацанами. Быстро прошмыгнув в подъезд, я вернулся домой и как ни в чем не бывало потрепался на кухне с еще одним славным чекистом.