Мемуары ротного придурка

Возможно, "американский" поэт был более знаменитым, чем наш Булкин, зато наш Булкин передвигался исключительно на четвереньках, потому что всегда был в дрезину пьян.

Когда я учился в четвертом классе, мой дядя привез из заграничной командировки подарок для меня - шикарные туфли невиданного заграничного фасона на толстенной подошве из натурального каучука! Это была не обувь, а прямо музейный экспонат, их жалко было надевать на ноги, хотелось только любоваться, нежно гладить ярко-оранжевую кожу и вдыхать исходивший от них незнакомый аромат.

К моему сожалению, туфли имели один недостаток: они оказались малы в подъеме и сильно жали, поэтому нянька разрешила мне их надевать на улицу, чтобы разносить.

В те времена Москва щеголяла в ширпотребовской обувке, да и за той надо было стоять в очередях. У наших огольцов ботинки вообще считались роскошью - они бегали в здоровенных отцовских опорках да обносках, вечно "просивших каши", а летом вообще босиком.

Мое появление в новых туфлях произвело настоящий фурор. Молва о невиданном чуде заграничной науки и техники дошла и до "Америки" и до "Шанхая"!

Я ходил, окруженный почетным эскортом, не спускающим зачарованных глаз с моих ног, а многие хотели потрогать туфли руками, понюхать кожу, попробовать на зуб подошву. И вот тогда Лешка-Черный, атаман всего нашего двора, тот самый, который когда-то пытался накормить меня дохлой лягушкой, подошел ко мне и спросил: "Китаец, хочешь быть огольцом? Скажешь, что я за тебя, и пальцем тебя никто не тронет!" Процедура посвящения в огольцы состоялась на Старообрядческом кладбище. Я ел могильную землю и повторял за Атаманом слова огольцовской клятвы.

Лет шесть спустя, когда писарь в III армейском запасном полку, куда прибыл наш маршевый эшелон, задал мне неожиданный вопрос: "Где и когда принимал воинскую присягу?" (такой пункт в красноармейской книжке обязательно должен был быть заполнен, иначе юридически ты не мог считаться военнослужащим), я так растерялся, что чуть было не брякнул: "В Москве на Старообрядческом кладбище в 1936 году!"

После того как я стал своим, моя слава сделалась достоянием нашего двора, а туфли - предметом особой гордости огольцов и откровенной зависти вахлаков. Никто не знал, чего стоило мне это бремя славы - туфли мои не разнашивались и зверски жали ноги. Зато во дворе я прочно занял место сапожника Булкина в ряду достопримечательных личностей, после знаменитого боксера-тяжеловеса Николая Королева и милиционерской коровы, которыми гордился наш двор, а сапожник Булкин был так ошарашен качеством заграничной продукции, что даже бросил пить и, видимо, вследствие этого умер.

Когда я вернулся с войны живым и почти невредимым, знавшие меня с детства откровенно недоумевали: как такой растяпа, неумеха и хиляк, "нянькин сынок" и "книжный червяк" ухитрился не погибнуть и не загнуться на фронте?

Конечно, мне повезло, но секрет не только в этом. Думаю, что многим я обязан также нашему двору, в котором вырос и где прошел долгий и тернистый путь от презираемого всеми отщепенца до своего огольца.

Когда во время войны я попал в армию и очутился на фронте, я страшно растерялся - совсем не потому, что я был трусливее всех и дрожал за свою шкуру, а потому, что оказался ни к чему не приспособленным, не мог пристроиться к тому делу, за которое мечтал пролить свою кровь и даже пожертвовать жизнью.

Может быть, так получилось из-за того, что голова моя была набита тогдашней школьной премудростью, что я чересчур начитался для своего возраста, чересчур перемудрил. А на войне все оказалось совсем не так, как я себе это представлял по газетам, книгам, кинофильмам и сводкам Совинформбюро.

А на фронте если солдат не пристроится вместе с другими к делу, то быстро начинает доходить и загибается, пропадает ни за понюх табаку.

Как многие другие бедолаги, я мог бы скатиться по этой горестной дорожке до самого конца, если бы не понял простую истину, которая меня и спасла: любое воинское подразделение - это то же самое, что наш двор, где царит точно такой же неписаный закон: "держись своих, бей чужих и легавых. И если не придешься ко двору, не станешь своим "огольцом" среди солдат - хана тебе, крышка. Ничто тебя не спасет - ни патриотизм, ни воинский устав, ни всесильный устав партийный, ни Бог, ни царь и не герой...

...ОТ ТАЙГИ ДО БРИТАНСКИХ МОРЕЙ

КРАСНАЯ АРМИЯ ВСЕХ СИЛЬНЕЙ