Мемуары Сталина в переводе Мемуариста

Более того, никакого геройства в том, что Флемминг не стал патентовать пенициллин не было. Это капиталисты, благотворительности ни на грош.

Когда лекарство патентуется, изобретатель обязан передать формулу патентному бюро. И после окончания патента, обычно пять или десять лет – эта формула раскрывается свободно всем желающим. Флеммингу удалось удержать культуру пенициллина в секрете больше пятнадцати лет. И никаких патентов.

Есть большое подозрение, разработку Флемминга сразу же взяли под крыло военные. Потому и патентовать запретили. Действительно, антибиотики очень сильная технология, в первую очередь для большой Войны.

Более того, как ни пытались Советы купить пенициллин в Войну, напрямую, через подставные компании, через политиков – ничего не удавалось. Американцы в ходе очередных переговоров запросили чудовищную сумму в тридцать миллионов тех еще долларов. Но и это было лишь трюком, чтобы ничего не дать.

Первая поставка американского пенициллина в СССР произошла только в победном сорок пятом! Когда наша Победа была неотвратима. Вот тогда да, янки нехотя принялись продавать нам лекарства. При том, что на тот момент у СССР уже был аналог пенициллина собственного изобретения. И в полтора раза более сильный!

Создала Советский пенициллин в Войну умница микробиолог Зинаида Ермольева. Девушка совершенно героическая.

В двадцать втором году в Ростове-на-Дону бушевала холера. Сегодня мы уже мало про неё слышим, а в начале двадцатого века это был настоящий бич, регулярно уносящий миллионы жизней.

Ермольева работала в самых горячих очагах холеры. Не как врач, как учёный – проводила эксперименты с возбудителем заболевания. Искала способы победить страшную болезнь.

Тогда же ученая принимает решение заразить холероподобным вибрионом себя саму. Чтобы точно изучить реакцию организма на эту заразу. Болезнь оказалась тяжелее, чем ожидалось и девушка едва выкарабкалась. Но ценнейшие научные данные были получены!

Более того, до работ Ермольевой никто не понимал основной очаг распространения холеры в городе. Выяснилось, что вибрион поселился прямо в городском водопроводе. Именно Ермольева разработала схему хлорирования воды, чтобы погасить эти очаги.

Через три года учёную позвали в Москву создавать лабораторию в Биохимическом институте. Девушка приехала с двумя чемоданами. Вокруг второго хлопотала особенно. Осторожнее, осторожнее.

Помогавший затащить чемодан в общежитие сотрудник понимающе кивнул – тяжеленный, хрусталь, фарфор? Зинаида вспыхнула – не хрусталь и не фарфор! Пять сотен чашек Петри с уникальными холерными образцами!

В сорок втором фашистские диверсанты заразили водопровод Сталинграда холерой. Начиналась эпидемия. В город срочно перебросили специалистов из Биохимического. Группу учёных вела за собой Ермольева.

Учёные привезли целый вагон с новейшим лекарством – бактериофагами. Это вирусы, разрушающие болезнетворные бактерии. Такой вот предшественник антибиотиков.

Кстати, сегодня, когда зараза приспособилась к большинству антибиотиков, именно на бактериофаги предвоенных лет возлагают главные надежды. Но тогда состав попал под бомбёжку и ценнейшие лекарства погибли в огне.

Ермольева прямо в осаждённом Сталинграде создает в нескольких подвалах настоящий фармацевтический цех. Начинают массово готовить лечебный хлеб с бактериофагами против холеры. Каждый день пятьдесят тысяч защитников Сталинграда получали такой медицинский хлеб. Вспышка холеры в Сталинграде была задушена накорню.

Дальше новая задача – пошли данные о крайне успешном применении на фронтах американского и британского пенициллина. Удивительное лекарство, вот только культуру грибка держат в строжайшем секрете и порошки тоже не продают.

В сорок втором году, меньше чем за год, наши учёные под руководством Ермольевой перебрали почти сотню разных видов плесневых грибков. Сама микробиолог вспоминала, что за плесенью развернули настоящую охоту.

Все сотрудники несли под микроскопы любую попадающуюся им плесень. Самый богатый урожай можно было собрать в сыром бомбоубежище на стенах.

И нашли, наконец-то, нашли крайне сильный антибиотик, родственный пенициллину. Знаменитый "Крустозин". В полтора раза более эффективный. И сразу же, а не через полтора десятка лет как у Флемминга, было развёрнуто производство.

Применение на фронте Советского антибиотика сразу резко улучшило дело с гнойными ранами и инфекциями. В разы выросла выживаемость бойцов в госпиталях.

И только в сорок пятом году, когда Флеммингу уже присудили Нобелевскую премию за открытие полутора десятков лет тому назад, наконец-то начались поставки в СССР американского пенициллина. Вот такие у нас были союзнички.

И ещё любопытный штрих к портрету Ермольевой. В сорок третьем за разработку антихолерных лекарств микробиолога наградили Сталинской премией первой степени. Передала её полностью в фонд обороны на строительство боевого самолёта. Сталин в ответной телеграмме пишет, что желание учёной будет исполнено, а самолёт назовут в её честь "Зинаида Ермольева".