Мемуары "власовцев"

Во время 1-й мировой войны я проезжал через Барановичи несколько раз и помню объездной путь, который теперь уничтожен, но насыпь осталась. Наш Сладков страшно нервничал: жаловался всем, что условия поездки в товарном вагоне несовместимы с его офицерским званием — хотя сам-то офицером никогда не был, пороху не нюхал и в Галлиполи был в каком-то военном училище; мы, старые офицеры, не ворчали, а он угрожал жаловаться начальнику эшелона капитану Канестрари. Некоторые ходили в поселок обедать, но нас подкармливали сухим пайком, а какой-то милый русский офицер имел плитки сухого спирта и нас угощал чаем. Нас нагнал эшелон нашего штаба корпуса и пошёл вперёд — предпочтение начальству! А наш эшелон простоял на станции Барановичи тридцать часов, и тронулись в путь после полуночи. Впереди партизаны взорвали миной итальянский эшелон, есть убитые и раненые. Проехали мимо того места, где пострадал поезд — утром взорвался другой эшелон. Земля на протяжении двухсот метров красная — мы полагали, что это кровь, но оказалось, что пострадал интендантский вагон, в котором было много банок с помидорами, окрасившими путь в красный цвет.

Прибыли на станцию Картуз-Береза. Начальник эшелона вызвал одного русского переводчика и построил ехавших солдат. Оказывается, один итальянский солдат пошёл на хутор невдалеке от станции, его там накормили, женщина даже пришила ему капральский галун. Уходя, солдат украл золотые часы. Начальник эшелона построил солдат, и женщина вора сразу узнала. Начальник эшелона тут же набил ему морду, на него надели наручники и отправили под караул, обещая по приезде в Италию отдать под суд (но, как я слышал, в итальянской армии наказание отбывается после войны; оригинально, что для офицеров арест выражается не в сиденье на гауптвахте, а налагается денежный штраф — вычет из жалованья).

Мы на станции Картуз-Береза простояли около двух суток, пока чинили путь, взорванный партизанами. Вообще мы нередко проезжали мимо мест, где под откосом лежало много вагонов. Картуз-Береза знаменита тем, что там была стоянка какого-то кавалерийского полка — кажется, Ямбургского драгунского. Обычно эта вакансия предназначалась последнему по списку при разборке вакансий в кавалерийских училищах. Юрий Галич описывает, кажется, в своей «Звериаде», как юнкер, надев форму полка, расхаживал среди выпускных и пел «Офицер выходит в Ямбургцы»…

Разговорился с начальником станции, он приглашал к нему зайти и посмотреть имеющиеся у него альбомы форм Российской армии, но не пришлось воспользоваться его любезностью, так как поезд наш тронулся. В Полесье все станции железной дороги превращены в форты: окопы с набитыми кольями, гарнизоны из русских солдат с немецким командованием, каждые полтора-два километра — вышки с пулемётными гнёздами. Партизаны у них под носом взрывают поезда. Едем пять суток с препятствиями и, наконец, в 5 часов вечера прибыли в Брест-Литовск. Поезда из Италии нас ожидают уже трое суток. Из нашего поезда мы погрузились в два итальянских, для офицеров были предназначены классные вагоны.

На грузовике нас повезли на этап, где в здании польского клуба накормили прекрасным ужином, даже достали лишнего вина. Прислуживали девушки-польки, очень любезно за нами ухаживали, все говорили по-русски.

На днях был налёт советской авиации. В 10 часов вечера поехали дальше, в 8.30 утра — Радом. В офицерском вагоне оборвалась прицепка, рабочие поляки предложили за папиросы в полчаса исправить, но вмешались немцы, наш поезд загнали на запасной путь, где мы простояли шесть часов, пока спаяли прицепку. Получили горячий обед — неизбежные макароны, галеты и сладкое, но без вина. Поехали дальше с препятствиями, так как у станции Скаржинско-Каменна наш поезд разорвался в двух местах — здешние машинисты не привыкли иметь дело с горными итальянскими тормозами — простояли три часа, пока починили. Рано утром проехали мимо Кракова. В 6 часов утра — Мисловиц, а затем Катовицы — это Горная Силезия (Горны Шлёнзык), из-за которого после Версальского мира был спор между Германией и Польшей. Везде заводы, небо в дыму. Недалеко от железной дороги на горе стоит русская церковь — это был стык трех империй: Российской, Австро-Венгерской и Германской. Мне пришлось и прежде два раза проезжать по этой дороге и видеть церковь. Страна не разорена, заводы и рудники работают на полный ход. В вагоне нам обменяли 40 оккупационных марок на 300 итальянских лир.

14 мая 1943 года. Ночью Вена, стояли на путях до 12 часов дня. Потом проехали через Вену, во всех окнах австрийцы машут нам платками, аплодируют — не то что при встрече с немецкими эшелонами — им махали кулаками, ругали — в общем, «союзнички». Выдали нам по 250 хорватских хороших папирос, конфеты и варенье. В 1 час дня станция Полтен, потом Линц, где мы простояли несколько часов. Чудная погода. Вышел погулять. Смотрю — пленные в неизвестной мне форме: оказались молодые французы, разговорился с ними, угостил папиросами. Пока что кормят прилично — горячий обед и ужин.