Мемуары "власовцев"

Западные демократии не понимают этой трагедии даже и теперь, спустя два с половиной года после окончания войны, и склонны обвинять Комитет и Власова в коллабораторстве с немцами. Наивные политические деятели еще и сейчас заключают соглашения с тоталитарными странами в отношении выдачи т. н. военных преступников, претендуя, что они не знают, что эти «военные преступники» есть только политические противники большевиков. Эти ненавистники тоталитарного рабства в силу независящих от них обстоятельств вынуждены были к т. н коллабораторству с немцами, чтобы бороться против общего врага всего человечества. Эти «военные преступники» виноваты не больше, чем Черчилль и Рузвельт, которые тоже вынуждены были заключить союз с одним заведомым врагом, чтобы бороться против другого врага — Гитлера. Мы все, подписывавшие Манифест, знали, что отныне мы превращаемся в открытых врагов большевизма, который будет искать все возможные способы, чтобы опорочить наше дело и нас. Мы знали, что не будет размышлений перед любой клеветой по нашему адресу, что будет использован каждый ошибочный шаг, каждая неосторожность, чтобы очернить всё дело и представить нас изменниками Родины. Но мы также знали и то, что будущее демократическое правительство Свободного Союза Народов России никогда не осудит нас и никогда не заклеймит титулом предателя, а назовет настоящими предателями узурпаторов и террористов из Кремля, которые сейчас выдают себя за представителей народов России. (Зачеркнута фраза в скобках: Ни одно законное правительство не осудит нас за то, что мы подписали документ, в котором никому, честно признавшему свои ошибки, не угрожаете# местью и преследованиями.)

После зачтения и принятия Манифеста состоялись выборы президиума Комитета и утверждение начальников главных управлений. Кандидатуры в члены президиума предложил Власов. Каждый из называемых должен был вкратце сообщить свою биографию и политическое кредо. Все кандидатуры были единогласны приняты. В отношении структуры Комитета Власов сообщил, что как временный рабочий аппарат он предлагает утвердить следующие четыре главных управления: военное — во главе с генералом Ф . И. Трухиным, организационное — во главе с генералом В . Ф. Малышкиным, гражданское — во главе с генералом Д . Е. Закутным и главное Управление пропаганды — во главе с генералом Г . Н. Жиленковым (впоследствии были утверждены еще на правах главных управлений — финансовый отдел, отдел внешних сношений и Народная помощь). Как кандидатуры начальников, так и структура управлений были утверждены единогласно. На заседании было объявлено, что 14 ноября в Праге состоится официальное открытие Комитета и официальное подписание Манифеста.

11 ноября Власов был принят Риббентропом. Несмотря на то что Риббентроп, как уже указывалось ранее, был одним из сторонников организации Комитета и предоставления ему широких прав и полномочий в организации антибольшевистского фронта, он категорически возражал против учреждения нами Общества Красного Креста, основываясь на официальных мотивах: что не может быть Красного Креста без государства. Пока же Комитет еще не имеет права представлять государства и поэтому не может иметь права на интернациональные сношения, какие могут быть осуществлены через Красный Крест. Дипломат Риббентроп сразу раскусил основную подоплеку нашего желания основать Красный Крест — желание через него завязать сношения с заграницей и правильно информировать общественное мнение в отношении целей и задач Комитета. Это был первый афронт на скорбном пути деятельности Комитета. Пришлось примириться с организацией более мелкого масштаба, которой было дано название «Народная помощь».

13 ноября в специальном поезде члены Комитета отправились в Прагу на подписание Манифеста. Перед торжественным заседанием прием и обед у диктатора Чехии генерала Франка. На обеде присутствуют все члены президиума Комитета во главе с генералом Власовым, члены чешского кабинета министров во главе с премьером д-ром Крейчи и видные немецкие государственные деятели, среди них генерал Кёстринг, заместитель министра иностранных дел Лоренц и др. Никаких речей.