Мемуары власовцев

Автор-составитель рассматривает эти воспоминания как исторический источник, как информацию к размышлению и как материал для анализа еще недавних трагических событий истории нашего Отечества.

А. В. Окороков, Доктор исторических наук Моя последняя — четвёртая — война [1]

1 апреля 1939 года закончилась испанская гражданская война, в которой Испания потеряла около миллиона человек. Страна стала залечивать раны, наступил период благоденствия и расцвета. Но это продолжалось недолго, так как через три месяца началась новая мировая война — из-за «Данцигского коридора»: запальчивые поляки начали войну из-за «коридора», а потеряли весь дом. Если бы они пошли на уступки Германии, то войны и не произошло бы…

Поляки, со свойственным им «естем гоноровый поляк», вообразили, что они армию Гитлера сметут с лица земли. Многочисленная польская кавалерия бросалась в атаку на германские танки, как советская кавалерия в 1918 году на танки Белой армии: «Товарищи, они картонные!..» Вскоре и советчики устремились добивать Польшу. Мы с тревогой следили за противоестественной дружбой между Сталиным и Гитлером, хотя особенно не удивлялись — ведь это Германия насадила в России коммунизм, за что и пользовалась неограниченной помощью со стороны советчиков.

Между тем, после Гражданской войны в Испании мы, русские бойцы, получив производство в сержанты по армии и полагающиеся боевые награды, прибыли в Мадрид и стали понемногу устраиваться. Несколько человек уехали в Африку офицерами в Испанский легион, некоторые поступили на частную службу. Пока устраивались, жили в военном госпитале Барсело, имея стол и дом, бесплатно получили приличные костюмы и зимние пальто. Часто встречались в своей среде, праздновали именины и полковые праздники. Получали в милиции сержантское жалованье, приходя раз в месяц расписываться в получении, и не несли никакой службы.

Все русские участники Испанской войны приняли испанское подданство. Приезжавшие из провинции также поселялись в госпитале, получали подъемные, шили военную форму, а потом уезжали в Африку.

Как-то приехал из Памплоны Костя Гончаренко (был в Галлиполи юнкером в каком-то военном училище, офицером не был, но его устроили в Легион альфересом — подпоручиком по-нашему). Надев в первый раз форму офицера легиона, он пригласил меня пойти с ним в центр Мадрида. Навстречу идут солдаты и ему козыряют, а он ноль внимания. Я ему говорю: «Костя, по русскому уставу офицер обязан отвечать на приветствие», а он отвечает: «Ну и черт с ними!»..

Прошло два года с начала войны — нам чуждой и неинтересной. Мы внимательно следили по газетам за развитием событий. В конце июня 1941 года, в разгар советско-германской дружбы, я как-то зашёл к нашему «декану», полковнику Болтину.[2] Он рассказал, что на советской границе немцы сосредоточили около ста дивизий для вторжения. И действительно, через несколько дней немцы вторглись в СССР. Можно было ожидать, что война примет форму крестового похода против мирового врага — коммунизма. В то время трудно было предвидеть, что Гиглер окажется настолько тупоумным и, согласно своей книге «Майн Кампф», пойдёт завоевывать Россию, чтобы превратить многострадальный русский народ в рабов «высшей расы»!

Вся Испания всколыхнулась: общее желание было принять участие в борьбе против коммунизма, причинившего столько бед стране. Правительство генерала Франко пошло навстречу единодушному желанию народа, приступив к формированию «Синей дивизии». Добровольцев в течение нескольких дней записалось больше двадцати тысяч. Своё название дивизия получила от синих рубашек Фаланги. В них и красных беретов карлистов — рекете добровольцы ехали в Германию, где переодевались в немецкое обмундирование. Все участники «Синей дивизии» сохраняли свою службу и жалованье, которое предприятие должно было вносить в банк на текущий счет бойца.

Мы, русские, сразу же предприняли соответствующие шаги — в Мадриде записалось 35 человек, чуть ли не всё мужское население нашей колонии. Лишь несколько человек отказались, считая, что Германия — вековой враг России и освобождать её от коммунизма не собирается. Но так хотелось вступить на Русскую землю после 25 лет изгнания!

Генерал Франко приказал принять русских офицеров с теми чинами, которые они имели в Русской армии. Я тогда жил в пансионе (всё своё нехитрое имущество при отъезде из Франции пришлось бросить) и приготовился на следующий день явиться в казарму, где формировалась «Синяя дивизия». У меня было много книг на испанском языке по масонству и еврейству, и я их отнёс в школу, помещавшуюся в нижнем этаже, подарив учительнице.

Утром нас вызвало испанское начальство и сообщило, что нас желает видеть полковник, военный атташе при германском посольстве. Пошли к нему несколько человек. Со смущённым видом он заявил, что есть приказ Гитлера, воспрещающий белым русским участвовать в рядах германской армии в войне против СССР. Нам как ведро холодной воды вылили на голову!