Мемуриалки - 1

В нашей памяти еще были живы пионерские приветствия. Теперь, повзрослев, мы приготовились воспринимать приветствия в сомнительном свете комсомольского существования.

- От каких трех лиц? - спросили мы.

- От хуя и двух яиц, - ответил мужичок.

Тут романтика выветрилась и больше не возвращалась.

Проруха

Никогда не знаешь, как отзовется твое слово.

И не подстелишь соломки.

Несколько лет тому назад мне дали адрес одного литературного критика, в прошлом - сотрудника журнала "Нева", по имени-отчеству "Олег Палыч". Он, якобы, мог посмотреть мои труды и сказать о них что-нибудь вразумительное, а то и порекомендовать солидным людям.

Я, конечно, не возражал.

Олегу Палычу передали несколько рассказов, с которыми он ознакомился весьма оперативно и предложил мне зайти к нему - побеседовать.

Сидя за столом и мягко улыбаясь, он прихлопнул стопку листов ладонью и обратился ко мне так:

- Надеюсь, вы понимаете, что это не для печати.

Я не понимал, но не стал спорить - не стану и теперь, хотя все, что я ему дал, напечатали через пару лет после нашей с ним встречи.

- Вот это, например, - и Олег Палыч ткнул пальцем в мой рассказ "Убьем насекомых". - Как это нужно воспринимать?

Фраза, привлекшая его внимание, звучала так: "Мечта всей жизни скреститься с каким-нибудь котом кастратом, сразу выйти на инвалидность и спать".

- Почему инвалидность? - с детским и строгим недоумением спросил Олег Палыч.

В этот момент о мою ногу потерся его кот, которого расперло сверх всяких приличий.

- Кастрат? - осведомился я.

- Кастрат.

... Мы посидели еще, потом я стал прощаться. На пороге Олег Палыч замялся и с явной неловкостью задал вопрос:

- Простите... ведь вы, как мне говорили, врач?

Получив утвердительный ответ, он зарделся и робко спросил:

- А вот я хотел узнать... инвалидность... как бы ее оформить? я давно хочу.

Дядя и честные правила

Наконец-то я съездил за грибами! И вовсе не важно, что лесное положение заставляло радоваться каждой горькушке. Просто нахлынули грибные воспоминания.

Никто и никогда не обставлял грибные сборы с такими выдумкой и вкусом, как мой дядя и мой же отчим.

По части выпивки это были виртуозы, дорасти до которых мне так и не пришлось. На протяжении десяти лет дядя исправно приезжал из Москвы провести отпуск с нами на даче.

Все начиналось с шахмат и пинг-понга. В шахматы играли на диване, часами. Под подушкой лежала литровая бутыль, заткнутая пластмассовой пробочкой.

Дядюшкин ход.

- Давай, давай! - торопит отчим.

- Был в Москве один Давай, - рассеянно цедит дядя. - Хером подавился одно погоди осталось.

- А есть ли в Москве невесты? - продолжает отчим.

- Рука твоя невеста, - отвечает дядя. - Она же жена. И радуйся, что все так хорошо.

Мать засекала их аккурат в тот момент, когда оба тупо раскачивались над доской, неспособные протянуть руку и взять фигуру.

Матушку мою обмануть ничего не строило, но они и здесь ухитрялись достучаться до небес, взобраться на вершины мастерства. Однажды они, выйдя из озерка, приложились, еще продолжая стоять в воде, к бутылке, и вдруг увидели мать, которая была от них уже метрах в тридцати. Я так и не понял, куда они дели бутылку. Они были в одних плавках, и я специально смотрел вокруг - в воде, в осоке, в кустах: пусто! Мистические были способности, паранормальные просто.

На следующее утро наступала очередь пинг-понга. Дядя до сих пор стоит у меня перед глазами. Нетвердо отскакивая и заводя за спину руку с ракеткой, он, сверкая очками, натаскивал меня на случай поимки:

- Три правила, если поймали! Первое - урок на всю жизнь! Второе - в последний раз! Третье - честным трудом!

И дядя гипертрофированным размахом отбивал неуклюжую подачу.

Что до грибов, то в лесном контексте привычное дело шло просто на-ура.

Однажды я приехал на дачу и угодил в самое пекло. Шел разбор полетов. Дядя и отчим перетаптывались на пороге и хором повторяли волшебную формулу:

- Такой урок! Урок на всю жизнь! ...

- В последний раз.

- Честным трудом! ...

- Никогда больше! - дядюшка на ходу развивал доктрину.

Мать, красная и в полном исступлении, продолжала орать.

Наконец, их отпустили.

- Ну, ты взял? - шепнул, нахмурившись, мой дядя.

В ответ отчим молча задрал рубаху, показывая бутылочное горлышко, торчавшее из штанов.

Через полчаса они разговорились, и я узнал, в чем там было дело.

Оказывается, накануне они отправились за грибами в отдаленную местность, с редкими поездами. Там, набравши полные корзины, испросили позволения выпить бутылочку вина. Что и требовалось - но только в качестве алиби, для оправдания запаха. Потому что потом они выпили восемь. И мать тащила их на себе, а грибы они потеряли. И сломали друг другу ребра в скоротечной потасовке, потому что дядя обвинил отчима в том, что тот лично бомбил Западный Бейрут.

Венерический Мемуар

Мне, откровенно говоря, немного жалко Венеру. Когда я смотрю на культяшки, оставшиеся от ее шаловливых рук, когда я вижу ее надтреснутый нос, то лишний раз убеждаюсь в правильности названия одноименных болезней.