Мэн-цзы

3.2. Обращаясь к Мэн-цзы, Гун-Сунь Чоу спросил:

– Учитель, если б вам дали звание высшего сановника-цин или советника правителя «сян» и предоставили полную возможность осуществлять ваш путь управления во владении Ци, и пусть бы предводитель владетельных князей-ба и сам правитель-ван не возражали против этого, в этом случае ваше сердце дрогнуло бы или нет?

Мэн-цзы ответил:

– Нет! У меня с сорока лет сердце не содрогается.

Тот сказал:

– Если это так, то вы, учитель, далеко превосходите храбреца Мэн-Бэня.

Мэн-цзы ответил:

– Это же не трудно! Ведь и мудрец Гао-цзы раньше меня перестал содрогаться сердцем.

Гун-Сунь Чоу спросил:

– Имеется ли путь к тому, чтобы перестать содрогаться сердцем?

Мэн-цзы ответил:

«Имеется! Мужественный Бэй-Гун Ю, когда воспитывал в себе храбрость, не уклонялся от уколов в свое тело, не отводил взора от направленного в него острия. Причем его не оставляла мысль, что дрогни он хоть на волосок, значит, посрамит себя в глазах людей, будто его секут на базаре. Он ни от кого не принимал оскорблений: ни от презренных торгашей в просторных одеждах из грубого сукна, ни от владетелей сотни сотен боевых колесниц. Для него было безразлично, заколоть ли владетеля сотни сотен боевых колесниц или мужчину в грубой одежде. Для него не существовало строгих владетельных князей-чжухоу. На их злые окрики он обязательно отвечал такими же. Другой храбрец, Мэн Ши-Шэ, воспитывая храбрость, внушал себе: „Рассматривай неуспех свой как победу. Кто взвешивает силы врага и тогда только наступает, кто обдумывает победу и тогда только вступает в сражение, тот, значит, страшится мощи тройного войска врага. Разве я, Шэ, могу быть всегда уверенным в обязательной своей победе? Я могу добиться лишь того, чтобы не иметь страха, и только!"

Так как тебе ведь еще неизвестно, кто из этих двух храбрых мужей был рассудительнее, умнее в храбрости, сравни Мэн Ши-Шэ с Цзэн-цзы, а Бэй-Гун Ю с Цзы-Ся. Окажется, что самообладание все же было у Мэн Ши-Шэ.

Когда-то в прошлом Цзэн-цзы говорил своему ученику Цзы-Сяну: „Любишь ли ты храбрость? Мне вот довелось как-то слушать о великой храбрости от моего учителя Кун-цзы. Он говорил: «Как мне не быть в тревоге, когда, обратившись к самому себе, я нахожу, что был не прав, хотя бы и перед торгашом в просторной грубой одежде? Когда же, обратившись к самому себе, я нахожу, что прав во всем, то пойду против всех, хотя бы их было тысяча и даже десять тысяч человек!»"

И опять же, присутствие духа, которым владел Мэн Ши-Шэ, оказывается, не идет ни в какое сравнение с самообладанием Цзэн-цзы».

Гун-Сунь Чоу вновь спросил:

– Разрешите мне узнать, какова же невозмутимость сердца у вас, учитель, и какова у Гао-цзы? Осмелюсь спросить вас об этом!

Мэн-цзы ответил:

«Гао-цзы говорит: „Не ищи в своем сердце того, что не удается выразить в слове; не ищи в своем духе того, что не удается обрести в сердце".

С тем, чтобы не искать в своем духе того, что не удается обрести в сердце, можно согласиться, но с тем, чтобы не искать в сердце того, что не удается выразить в слове, согласиться нельзя. Ведь предводителем духа является воля, а дух – наполнитель тела. В нем (теле. – В. К.) воля является ведущей, а дух – второстепенным. Потому-то я и говорю: „Поддерживая волю свою, не возмущай духа своего!"»

Гун-Сунь Чоу, не поняв, спросил:

– Как же так? То вы говорите: «В нем (теле. – В. К.) воля является ведущей, а дух – второстепенным», то опять-таки говорите: «Поддерживая волю, не возмущай духа своего».

Мэн-цзы ответил:

– Когда воля сосредоточена в чем-то едином, она движет дух, а когда дух сосредоточен в чем-то едином, то он движет волю. Представь себе сейчас спотыкающегося или бегущего. Это – проявление духа. Тем не менее он оказывает обратное воздействие на сердце того, кто спотыкается или бежит.

Гун-Сунь Чоу спросил:

– Осмелюсь спросить, учитель, в чем же ваше преимущество? Мэн-цзы ответил:

– Я умею воспитывать мой беспредельный дух тем, что знаю слово.

Гун-Сунь Чоу спросил:

– Осмелюсь спросить, что вы называете беспредельным духом?

Мэн-цзы ответил:

«Это такой дух, благодаря которому достигают величия и твердости. Все пространство между небом и землей заполнит этот дух, только если воспитывать его в прямоте и не причинять ему вреда.

Это такой дух, благодаря которому достойно сочетаются справедливость и путь к познанию истины. Без этого духа тело испытывает изнурение.

Рождается же этот дух именно от накопления справедливости в делах, а не от захвата его наскоком при внезапном проявлении справедливости[25].

Поэтому я и говорю: Гао-цзы так и не понял, что такое справедливость, вследствие чего считает ее внешним проявлением духа.

При необходимости иметь дело со справедливостью не будь настороже, но не забывай в сердце о ней, не тщись сам способствовать ее росту[26]. Не уподобляйся в этом некоему уроженцу владения Сун.