Читаем MEN & WINE, или мужчины и вино полностью

Обычно все мои знакомства проходят не случайно. Я составляю «План захвата», то есть план действий, прописываю все маневры и тактику наступления, ведь мужчинам этим обычно лень заниматься. Хотя сам процесс мне нравится, это всегда жутко захватывает, но с Антуаном все произошло как-то случайно. Это было второе занятие по верховой езде после двухнедельного отпуска. Моя спина ныла от боли, внутренние мышцы бедер напоминали о себе каждую секунду. Отклячив попу, я семенила по плацу, стараясь как можно меньше тревожить мышцы бедер, затем сделала небольшую разминку и подошла ближе к своей Зорьке. Поставив одну ногу в стремя, я поняла, что не могу сделать на нее упор, чтобы перекинуть вторую через лошадь. «Как все болит, все чертовски сильно болит!» Не помню, как долго я находилась в таком беспомощном положении, но кто-то сильный обхватил меня сзади за талию и помог вскарабкаться на лошадь. Это был Антуан, да, имя у него нестандартное.

Помню, как-то раз от нечего делать я залезла в Интернет и стала изучать значения имен. Интересно, будущие родители, когда придумывают имя своему ребенку, осознают, как это важно? Ведь столько статей про это написано – имя влияет на судьбу человека. Хотела бы я знать, как сложилась жизнь в советскую эпоху, к примеру, у некоего Леундежа (переводится как «Ленин умер, но дело его живет»), Пофистала (переводится как «Победитель фашизма Иосиф Сталин»; имя на современное название лекарства смахивает) или Кукуцаполя («Кукуруза – царица полей»)? Забыла еще одно добавить в список, которое мне безумно понравилось, – Тролебузина. Вначале я думала, что так восхваляли советские троллейбусы, но значение оказалось гораздо серьезнее: Троцкий, Ленин, Бухарин, Зиновьев. Да, с таким именем историю не забудешь!

После активных подготовок к приезду шампанского «тусовщика», которые длились уже на протяжении нескольких недель, я обнаружила себя в баре на Чистых прудах с Маринкой, Вадиком и моим новым увлечением Артемом. Мистика какая-то, но имена всех мужчин, с которыми я когда-либо встречалась, начинались на букву «А». После двухнедельного общения я решила наконец-то познакомить Артема со своей подругой Маринкой, а он меня – со своим другом Вадиком. Заказав пол-литровое дайкири, я выслушивала рабочие байки Артема и Вадика. Меня жутко заводил тот факт, что Артем был из конкурирующей компании, да еще и из отдела продаж. Я работала в маркетинге, а он – в продажах, два департамента, которые во всех нормальных компаниях друг друга на дух не переносят! Я чувствовала себя Джульеттой, а он был моим возлюбленным Ромео. До этого вечера мы встречались всего лишь несколько раз в барах, где он проявил себя очень учтиво, и я решила, что этот вариант требует более внимательного рассмотрения, или нет?

– Чувачок, ну что, чувачок, еще по бокальчику, – вдруг выплеснул мой Ромео, видимо осмелев после второго коктейля, и, заручившись поддержкой своего друга Меркуцио – Вадика, решил продолжить в том же духе: – Ну, где этого чувачка носит!

У меня на голове от этой фразы волосы зашевелились. Маринка тихо захихикала, не сводя с меня глаз.

– Что-то мне нехорошо, – прошептала я. – И как же я могла такое упустить.

Непростительная ошибка.

– Тебе плохо? – заботливо спросил Артем. Я кивнула головой.

– Ну подожди, сейчас чувачок подойдет, попросим у него водички тебе принести!

– Не надо, – прошипела я сквозь зубы. – Сама за стаканом схожу! «Как я могла так проколоться»? – Я ругала себя всю дорогу до барной стойки. – Надо было на первом свидании с ним в ресторан отправиться, а не в бар! Ведь всегда же так поступала: вначале ресторан, потом вино! Тогда бы сразу все ясно стало». До этого случая в моей жизни был лишь один прокол – это Антуан, которому, будучи в нетрезвом состоянии, я сразу же разболтала свою теорию «мужчины и вино», и, когда дело дошло до ресторана, он, не пожалев денег, заказал на аперитив шампанское «Билькар-Сальмон», а к основному блюду бургундское «Жевре-Шамбертен Премье Крю» «Кло Сен-Жак», которое является одним из лучших «Премье Крю Жевре-Шамбертен» и тянет по качеству на самую элитную категорию бургундских вин – гран крю. После этого мое сердце моментально растаяло, целых три месяца я искренне верила, что это мой «идеал». Кульминацией наших отношений стало отмечание 14 февраля. Антуан снял зал «Романтик» в гостинице «Украина». Маленький, я бы даже сказала – совсем крохотный, зал на двоих, расположенный на самом верхнем этаже в куполе гостиницы. Повсюду стояли вазы с цветами, а пол был украшен лепестками роз. Мне до сих пор любопытно, во сколько ему обошлось эту удовольствие, страшно даже подумать. Этот вечер был самым романтичным в моей жизни, пока не обнаружилось, что он!..

– Антуан? – У меня перехватило дыхание.

– Полина? Что ты тут делаешь?

Я протерла глаза, но образ Антуана никуда не исчез. Мы не виделись уже целых четыре месяца с момента нашего расставания, а он стал выглядеть еще лучше. Антуан словно прочел мои мысли и мило улыбнулся:

– Ты тут одна?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза