Менахем-Мендл. Новые письма

В общем, ходил он, дядя Авром-Мойше то есть, опечаленный. Вот беда-то, где это слыхано, насилу человек дожил до маломальской радости, и тут вдруг дети, три дочки и три зятя, расправляют крылышки и улетают, все в одну неделю! Дали бы ему, дескать, хоть немножко потешиться! Вот так он, бедняга, плачется, дядя Авром-Мойше то есть, а на самом деле по нему видно, что ему здоровья прибыло, шутка ли, такая гора с плеч свалилась — трех взрослых дочерей в один день с рук сбыл! Но мама терпеть не может неправды и ненавидит, когда кто-то имеет наглость говорить не то, что думает, она и высказала ему сразу все, что было у нее на сердце, как она это умеет, дескать, напрасно он, Авром-Мойше, плачет, Бог-то все видит. Бог может совершить чудо, говорит мама, и его детям придется остаться здесь и никуда не ехать, потому что, говорит мама: «В Писании сказано, у человека один путь, а у Бога путей — без числа…» Он рассердился, дядя Авром-Мойше то есть, и отвечает ей: «Что-то вы начали мне слишком часто о Боге говорить!..» В общем, кто же оказался прав? Представь себе, мама! Три его дочери так же сыграли свои свадьбы в один день, как я — раввин, потому что едва дело дошло до свадьбы и женихи потребовали приданого, так дядя Авром-Мойше побежал за приданым, а ему — какое приданое, кому приданое? — сперва нужно заседание. Он сразу забеспокоился, но коли говорят «заседание», значит, «заседание». Когда же будет это заседание? Бог даст, в субботу вечером. Что же это такое, в субботу вечером у него уже девичник, а во вторник — свадьба, то есть все три свадьбы! Да какое там, кричи не кричи — со всем городом не повоюешь. Насилу он дождался вечера субботы, братство собралось на заседание как раз в доме раввина Иешуе-Гешла и, слышал ли ты что-нибудь подобное, вынесло постановление. Поскольку из пятерок образовалась изрядная сумма денег, люди вознамерились выдать дочерей замуж, и все в одно и то же время, например, перед новомесячьем элула[357]назначены сотни свадеб. Тут заправилы прикинули: если выдать всем их приданое (на эдакое и у Ротшильда денег не хватит), то братство обанкротится, поэтому они решили, что следует подождать и никому не выдавать ни гроша до тех пор, пока не найдется какое-нибудь решение: то ли разделить поровну — сколько получится — собранные деньги между всеми невестами, у которых свадьба до новомесячья элула, то ли вернуть членам братства их пятерки, и дело с концом! Как тебе нравится эта история? Чтоб их холера побрала еще до наступления новомесячья элула! Им лишь бы взять и взбаламутить весь город, и знать бы, для чего? Как говорит мама: «Что строят из песка — рассыплется, что из снега — в речку утечет…» Можешь себе представить, какой разгром творится в городе? В какой печали невесты? Каково бедным отцам? Одни кричат «Караул!», устраивают скандалы! Другим стыдно людям на глаза показаться. А они, заправилы из братства, проклятье на их голову, они только и знают, что заседания устраивают! Еще одно заседание, и еще одно заседание, и еще одно заседание — чтоб оно в глотке у них засело, Господи Боже Ты мой! Пока что они решили разослать письма во все большие города, где тоже есть такие братства, и спросить у них совета, что делать? И раз уж ты теперь в таком большом городе, в Варшаве, и знаешься с тем человеком, которого зовут Хаскл, который, как ты говоришь, занимается тем, что устраивает братства, то меня попросили, то есть дядя Авром-Мойше и его дети попросили, а они читают твою газету, чтобы я, ради Бога, тебе написала, чтобы ты увиделся с тем человеком и сразу мне, ради Бога, отписал, что он, этот Хаскл то есть, говорит? Есть какое-то решение или это все — уже прошлогодний снег? Боюсь я, что это уже даже позапрошлогодний снег. Как говорит мама: «В Писании сказано, горе больному, если его надо спасать бобровой струей…»[358] И теперь все они могут провалиться со своим братством в придачу так, как тебе желает всего доброго и всяческого счастья твоя воистину преданная тебе жена

Шейна-Шейндл

(№ 168, 04.08.1913)

30. Менахем-Мендл из Варшавы — своей жене Шейне-Шейндл в Касриловку. Письмо семнадцатое Пер. Н. Гольден

Моей дорогой супруге, разумной и благочестивой госпоже Шейне-Шейндл, да пребудет она во здравии!

Прежде всего, уведомляю тебя, что я, слава Тебе, Господи, нахожусь в добром здравии, благополучии и мире. Господь, благословен Он, да поможет и впредь получать нам друг о друге только добрые, спасительные и утешительные вести, как и обо всем Израиле, — аминь!