Менахем-Мендл. Новые письма

Короче говоря, все займы, которые царства делают у Ротшильда, они, собственно говоря, делают у нас: у меня, у тебя, у всего Израиля и всего света. Потому что каждый, у кого есть деньги, имеет долю в этом займе. И даже тот, у кого нет денег, тоже имеет в нем долю. Как же такое возможно? Объясню в двух словах. Ты, например, покупаешь мясо у мясника и хлеб у пекаря. Мясник и пекарь покупают на твои деньги платье жене и ботинки детям. Хозяева одежного и обувного магазинов получают свои товары с фабрики, фабрикант от того богатеет и покупает акции — и так ты имеешь в этих акциях долю, не так ли? Так что, понимаешь ли, ты теперь не сможешь опровергнуть меня, если я скажу, что нет такой суммы, которую нельзя было бы покрыть всем миром. И никто не должен пугаться, если турок запросит слишком высокую плату за аренду Страны Израиля, или даже велит внести арендную плату за несколько лет вперед, или потребует большого залога. Дал бы только Бог, чтобы не было других препятствий и можно было бы приступить к составлению арендного контракта, согласно тому плану, который я, с Божьей помощью, разработал. И теперь, как видишь, мы подошли к самому главному, о чем бы я хотел тебе поведать в связи с планом аренды. Но поскольку у меня нет времени, буду краток. Если на то будет воля Божья, в следующем письме напишу обо всем гораздо подробней. Дал бы только Бог счастья, успеха и удачи. Будь здорова, поцелуй детей, чтобы они были здоровы, передай привет теще, чтобы она была здорова, и всем членам семьи, каждому в отдельности, с наилучшими пожеланиями

от меня, твоего супруга

Менахем-Мендла

(№ 196, 05.09.1913)

37. Менахем-Мендл из Варшавы — своей жене Шейне-Шейндл в Касриловку. Письмо двадцать второе Пер. В. Дымшиц

Моей дорогой супруге, разумной и благочестивой госпоже Шейне-Шейндл, да пребудет она во здравии!

Прежде всего, уведомляю тебя, что я, слава Тебе, Господи, нахожусь в добром здоровье, благополучии и мире. Господь, благословен Он, да поможет и впредь получать нам друг о друге только добрые и утешительные вести, как и обо всем Израиле, — аминь!

Затем, дорогая моя супруга, да будет тебе известно, что я еду. Не собираюсь ехать, нет, а еду-таки! Через несколько часов отбывает курьерский на Вену, и у меня уже есть на него билет. То есть у меня его еще нет. Но считай, что он у меня в кармане. Редакция, понимаешь ли, обещала взять мне билет, потому что поехать-то я поеду за ее счет. Думаешь, я один? Нет, со мной едет еще несколько человек из редакции, тоже за ее счет, целая команда. Я еду с ними, как говорится, «за компанию». А за компанию ведь едется совсем по-другому. Сидишь себе с людьми, вокруг разговаривают, беседуют о том о сем, рассказывают истории, всякую чепуху, небылицы, а ты себе тем временем уже проехал часть пути и не заметил, как время пролетело. Короче говоря, мы едем в Вену на конгресс. То есть мы готовы ехать. Уже собрались в дорогу. То есть не я, а мои коллеги собрались, со всеми своими причиндалами и бумагами. Я-то, слава Богу, давно готов. Мне собираться не нужно, и бумаг у меня нет. Беру талес, тфилн и перо — у меня такое перо, которое само пишет, — и до свидания! Самое главное, я везу с собой нечто, что нужнее всех их бумаг и всей их писанины. Я имею в виду проект аренды Земли Израиля. Я зашил его в надежное место и теперь еду, ни о чем не беспокоясь. Во-первых, все-таки едем поездом. А за границей, пусть и у немцев, всякое может случиться. Во-вторых, я не хочу, чтобы наша команда даже знала о том, что я везу на конгресс проект. Они, понимаешь ли, большие шутники и насмешники. Особенно некоторые из них любят насмехаться. И не только над другими, но сами над собой и друг над другом. Таковы по природе наши друзья-писатели. Есть среди нас один писатель[430], из числа самых известных, можно сказать, великий. Добрый человек, но шутник, ой и шутник же он! Для каждого у него есть прозвище. Меня, например, он каждый день увенчивает новым прозванием! Бисмарк, Биксенфельд, Вандербильт, Витя, Коковцов, Лехучан…[431]Последнее время, когда поднялся шум по поводу конгресса, он меня не называет иначе как Теодор Мендл или Менахем Герцль, и знаешь почему? Из-за той истории, которая произошла давеча у нас в редакции.