Менестрели в пальто макси

За моей женой Лисицей стали охотиться и следопыты Первого отряда. С гончими, винчестерами, бельгийскими ружьями, со злыми загонщиками из школы им. Барташюнаса. Она благополучно уворачивалась. Приходила домой все более измученная, задыхающаяся, в рваной шубке. Я прикладывал к ней компрессы, отпаивал капустным соком и затыкал нос от ее резкого мускусного запаха. Она засыпала, с трудом обращалась в молодую учительницу рисования.

Однажды, когда я крепко спал, она привела с собой какого-то несмышленыша зайца. Малыш был в стельку пьян, все норовил забраться к ней в постель, а Лисица знай шпыняла его, мотала да швыряла, содрала половину шкурки, а к утру полуживым выкинула в форточку. Скрепя сердце я ждал развязки. Жена была в бешенстве, но молчала.

Как-то в воскресенье меня прорвало. Кончай эти лисьи вылазки — так и сказал. Хватит! Она зарычала, залаяла и завыла так жутко, что и сама испугалась. Я все знаю, Катарина, - сказал я, - все до мелочей! Она заалела, как красная пустынная лиса. Запустила в меня фикусом и прошипела: ну и знай себе!

Деток у нас не было. Теперь она даже в дневное время не стеснялась превращаться в лисицу. Бросила школу. Рисовала сцены из жизни лисов и лисиц, в основном непристойные. А едва лишь начинало темнеть, вышмыгивала прочь. После одной такой ночи она не вернулась. У меня сердце зашлось. Я обулся в валенки, накинул поверх пальто белый халат. Не сомневался: где-нибудь в сугробе найду ее тело... Ага! Я заметил ее след. Ни с чем его не спутаешь - такие грациозные лапки! Вот и свежее кровавое пятно. Так, без особого труда, я выследил ее нору под разлапистой елью. Уже основательно рассвело. Моя жена Лисица лежала на солнышке на кучке сухой осоки, а рядышком резвились трое крошечных лисинят. Меня она и не заметила. Ага! - воскликнул я. - Вот оно в чем дело! Она швырнула детям петушью лапку - хуторяне-поляки и на сей раз оказались правы. Уставилась мне в глаза. - Похожи? Да уж, только не на тебя. Потом утащила детей в нору и спряталась там. Убирайся! - прошипела мне откуда-то из-под земли. - Топай в свой подвал.

Больше я не видел ее, чибисенок. Только, прошу тебя, не выискивай тут никаких аллегорий или чего-то еще. Лиса - она и есть лиса, больше ничего.

Год спустя меня разыскал тот самый парапсихолог. Ты был прав, - тихим голосом произнес он, - она настоящая Лиса. Знаешь, где она сейчас? В психлечебнице зоопарка. А дети? - чуть было не сорвалось с языка, но он опередил меня: - Лисятки в специнтернате, потом поступят в военное училище. Ты хотел бы... навестить ее? - спросил он. Я отрицательно помотал головой, а ученый почему-то обрадовался. - Вот и хорошо! Я знал, ты человек твердый. Видишь ли, мы с ней ведем совместную исследовательскую работу... Вот что, буду откровенен: мы и живем вместе... понимаешь?

Лис! Совсем недавно я узнал: моя жена Лисица заласкала его насмерть. Ну, опустим подробности, они тебе ни к чему! Потом ее застрелили и набили чучело. Сходи, если хочешь, я покажу тебе. Не хочешь? Ну и ладно. Я и сам ни разу туда не ходил - зачем? Туда водили ее детишек с экскурсией. A-а, чуть не забыл: рядом с ней - чучело того самого ученого, парапсихолога. Говорят, совсем как живой.

Вот и все. Повторяю: не ищи тут никакой морали и переносного смысла. Это не легенда, не предание. Все было так, как я рассказываю. Это - из жизни. И лишь чуточку - из смерти. Не веришь? Это же обыкновенная мрачная и, если подумать, вовсе не такая редкая история... Спишь, птенчик? Ну, спи, спи.

1994

Concerto grosso

Из жизни людей и лягушек

...а однажды - лето уже назаривало свою чернику да малину - примерно с четверть века назад мы возвращались из ночного похода. Шли вдвоем, на рассвете. Устроились на берегу озера Дайлиде в орешнике, в высокой траве, и прикорнули - ты, притулившись к смолистому еловому стволу, я навзничь на колкой осоке. Так нас и застигло утро: свет, птичий гомон, болтовня снарядившихся по ягоды женщин, мальчишки в поисках луков и удилищ.

Мы спали после долгой ночи нашего похода, голоса доносились как бы из потустороннего мира, из-за невидимой преграды. Они ничуть не мешали нам, скорее умиротворяли: мол, все путем, вы здесь не одни, не бойтесь. Действительно, бояться было нечего, но стоило солнцу слегка согреть наш берег и мелководье, как начался концерт. Ты приоткрыла свой голубой, как блеклая фиалка, глаз, бросила на меня сонный взор и спросила: уже идем? Нет, покачал я головой, куда? Концерт еще только начинается, а мы заняли самые лучшие места, лежи. Но ведь он будет тянуться до вечера, - раздраженно бросила ты, - а темнеет сам знаешь когда. Чуть не в полночь! И то не как следует. Все ты знала, хитрая была уже тогда, истинное дитя природы в тренировочных брюках и желтом свитере.