Меня ему обещали

— Ничего в этом мире не бывает бесплатным, Виктория, — сухо рапортовала она. — Мы все пытаемся выжить. Кто как может. «Дэвуар» обеспечивал тебя. Это место сделало тебя достойным и образованным человеком. Будь же благодарна, девчонка! Ты вполне могла закончить в грязной канаве и даже не дожить до восемнадцати. Стать проституткой, наркоманкой… Если бы не попала сюда.

Я сделала шаг вперед, стиснув дрожащие от злости кулаки. Ярость клокотала в груди, вырываясь вместе с тяжелыми резкими вздохами.

— Если бы я и стала шлюхой, то исключительно по собственной инициативе. Но вы лишаете меня выбора…

— Я забочусь о тебе.

— Позволяя чужакам купить мою девственность… мое тело?!

Марья Алексеевна поджала губы.

— Это не столь высокая плата за то, чтобы иметь возможность жить обеспеченной жизнью и ни в чем не нуждаться.

— Вы не можете этого гарантировать, — сердито настаивала я. — Скажите, хоть одна девушка, кого вы отправили участвовать в аукционе, счастлива теперь? Живы ли они?

— Смирись со своей судьбой, Вика, — уклонилась от ответа преподавательница «Дэвуар». Она подошла ко мне, положила руки на мои плечи и оставила их там, несмотря на мои попытки стряхнуть ладони женщины с себя. — Будь сильной, — сказала она и поцеловала меня в лоб. — Будь сильной, девочка.

Внезапно подступившие слезы пеленой застелили глаза. С шумным выдохом я опустила плечи и перестала сопротивляться.

— Я сбегу… Клянусь, я сбегу… — мямлила между всхлипами.

Марья Алексеевна переместила руку на мой затылок и притянула к себе, чтобы крепко обнять.

— Будь сильной, — повторила она и через пару секунд выпустила мое содрогающееся в рыданиях тело из порывистых объятий.

Не проронив больше ни слова, женщина хладнокровно наблюдала, как громила в костюме вновь схватил меня за локоть и потащил к автомобилю. Я плелась навстречу своей судьбе с низко опущенной головой и сердцем, наполненным безумной болью.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ВИКА

Я едва различала происходившее снаружи габаритного внедорожника. Все сливалось в одну размытую темную полосу. Заламывая пальцы от нервозности, я молила себя сконцентрироваться и придумать план побега. Но после каждого моего малейшего движения следовала незамедлительная реакция. Тот, что вел меня за локоть к машине, сидел теперь рядом на задних сидениях и не сводил глаз. Второй, положив руки на кожаный руль, постоянно поглядывал через зеркальце заднего вида на нас.

Тишина угнетала.

Отсутствие пространства, несмотря на внушительные размеры транспорта, побуждали приступ клаустрофобии, которой я никогда не страдала. Нечем было дышать. Совсем. Я раскрывала и смыкала губы, словно дергающая плавниками рыба на суше. Жадно хватала ртом воздух в тщетных попытках успокоить пожар в легких. Я чувствовала, как ужас плавил мои внутренности. Страх перед неизвестностью ядовитой, вязкой жидкостью тек по венам, отравляя мои мысли, делая их мрачными и безутешными.

Я уже не плакала. Перестала лить слезы спустя несколько минут после того, как «Дэвуар» скрылся из поля моего зрения. То и дело обращалась к самой себе, к подсознанию, искала погрешность, за которую могла бы ухватиться и вынырнуть из чересчур реалистичного кошмара. Незаметно щипала кожу на руках, до боли впивалась зубами в нижнюю губу и прекратила, когда ощутила на кончике языка солоноватый вкус крови.

Бесполезно.

Это не сон.

Не сон!

Меня везли, черт знает куда!

А я ничего не могла предпринять, потому что за каждым моим вздохом вели пристальное наблюдение. Бессилие злило и сводило судорогой конечности.

Интересно, какова цена моей невинности?

Вопрос то и дело выбирался на первый план из потаенных закоулков сознания, куда я его старательно отгоняла.

Я никогда прежде не слышала о подобном аукционе.

«Блажь» — экзотическая забава богачей, отмороженных и извращенных настолько, чтобы покупать чью-то невинность. Даже размышлять об этом дико, мерзко. И мне невыносимо было представлять, насколько каверзна и безобразна система торгов женскими телами.

Невольно вспоминался смех Марьи Алексеевны в ответ на мою несчастную угрозу обратиться в полицию. Разумеется, в правоохранительных органах были осведомлены о незаконной продаже девушек. Разумеется, их молчание вознаграждалось загнивающими от вседозволенности толстосумами.

Мой мозг перестал функционировать, когда автомобиль плавно затормозил.

Человек в черном, что караулил меня на задних сидениях, открыл дверь со своей стороны. Ему пришлось согнуться пополам, чтобы выбраться на улицу — настолько мужчина огромен. Затем он наклонился и в приказном порядке сказал мне поторапливаться.

Я поежилась, ощутив скольжение вечерней прохлады по коже. Стало зябко, и я обхватила себя за плечи. На мне был тоненький бежевый жакет, но он не спасал от внезапного холода. Казалось, я промерзла до мозга костей, и слабые потоки ветра здесь не причем.