Меня ему обещали

Но… я могла связаться с Леоном! Правда, к решению дозвониться до лучшего друга Самсонова я пришла после нескольких часов, проведенных в апартаментах в полном одиночестве. Усилием воли заставила себя выждать какое-то время и не выставляться паникершей.

У него дела.

Он занятой человек.

Он бы не покинул меня после того, что произошло между нами.

Не поступил бы так подло.

Кусок в горло не лез, так что я проторчала на диване перед теликом до самого вечера, не вслушиваясь в голоса телеведущих программы о путешествиях. Гипнотизировала померкшим взглядом мобильник и, в конце концов, не выдержав, позвонила Леону.

Длинные гудки… Бесконечная череда длинных гудков. Перевод на автоответчик.

Снова и снова.

Почему они исчезли, когда я так сильно нуждалась в обоих?!

Почему они появлялись, когда того желали, и пропадали без предупреждений?

Стрелки часов пробили полночь.

Лофт погрузился во тьму, освещаемый лишь естественным светом белоснежного лунного диска, возвышающегося над городом. Обернувшись одеялом, я сидела в центре кровати и наблюдала за ночным видом, открывавшимся из панорамного окна. Призывала себя не плакать, но скорбный голосок интуиции швырял на съеденье отвратительным соображениям.

Дамир получил то, что хотел.

Мое тело.

Мои стоны.

Меня. Целиком. Без остатка.

Он вернулся к Нелли, потому что… потому что придерживался простой формулы: «Сохранение брака = сохранение стабильного успеха».

Он не собирался возвращаться сюда. В эту постель. Ко мне.

Прошлая ночь — единственное прекрасное, что нас связывало.

Дамир не вернется.

— Не вернется, — повторила вслух, откидываясь назад.

Уставилась в потолок.

Скопившаяся в уголках глаз влага скатилась по вискам, вызывая щекотку.

Я засмеялась. Сипло. Отчаянно. Хохот вскоре перерос в истерический. Громкий смех прерывался хриплыми, рваными всхлипываниями.

Не нужно плакать. Не нужно плакать. Не нужно плакать.

Слезами ничего не исправить.

Нужно успокоиться.

Не следовало возлагать особых надежд на то, что Дамира влекло ко мне. Он пылал страстью и первобытным инстинктом, а я повелась, возомнив, будто у него появились глубокие чувства и серьезные намерения…

Может, это и к лучшему?

Я ненавидела его.

Он обращался со мной, словно с невоодушевленной марионеткой. Поступал черт знает как, оправдывая возмутительное поведение речами о моей безопасности.

Ложь!

Ложь! Ложь!

Я отдалась лжецу и влюбилась в него.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ВИКА

На третий день отсутствия каких-либо действий со стороны Самсонова я свыклась с мыслью, что… на этом конец. Допускала возможность его появления на пороге и улыбалась зловеще, представляя, как пошлю его далеко и  надолго. Выплакав все слезы, решила двигаться дальше.

На свете столько парней, черт подери!

Мой мир не сошелся на одном-единственном… Беспардонном, гадком, лживом негодяе.

К тому же, важнее получить вышку. Заняться саморазвитием.

Я не собиралась делать из Дамира козла отпущения, хотя козлом он был точно, да еще каким. Многого бы не произошло, если бы я вела себя по-другому, сдержано; если бы лучше контролировала эмоции. Я оправдывалась тем, что еще слишком юна, чтобы уметь сходу видеть, что собой представлял тот или иной человек.

На ошибках учатся, ведь так говорят?

На печали и слезах люди возводят свои храмы спокойствия и счастья.

Я в самом начале своего пути.

Я не сдамся, не зароюсь головой в песок, потому что сейчас все катилось в тартарары. Ведь дальше будет лучше. Непременно! Я в это верила всеми фибрами души. Мысли о будущем даровали умиротворение — пусть оно было хрупче фарфора.

Без веры в лучшее мне хотелось лечь и не просыпаться.

Бесконечно злило то, что меня заперли в пентхаусе! К входной двери приставили охрану. Высоченные молчуны, которым было поручено блюсти за моей «безопасностью», ни в какую не соглашались выпускать меня из апартаментов.

Пыталась вырваться с помощью хитрости. Пыталась нестись напролом.

Каждый раз меня запихивали обратно и захлопывали дверь прямо перед моим носом.

С каждым разом я пронизывалась еще большей ненавистью к Самсонову.

Честно говоря, сбилась со счета, сколько дней просидела в заточении.

Ничего не спасало от сгущающейся тоски. Ни доступ к всевозможным кино-сайтам, ни музыка, ни заказная еда. Я много спала и даже сочинила сказку о принцессе, которую соблазнил, похитил и заточил в высокой башне злющий дракон и приказал наемным рыцарям следить за тем, чтобы та не сбежала.

Предположим, я сумела бы опубликовать историю. Дракона нарекла бы Дамиром, безусловно.

А еще…

Звук открывающейся двери отвлек меня от великих планов становления писательницей.

Я подорвалась с кровати, на которой лежала, растянувшись в форме морской звезды. Кусочек тонкого одеяла застрял между пальцев ноги, поэтому, когда поставила босую ступню на пол и сделала первые шаги, за мной потянулся шлейф из… одеяла, простыни и подушек. Все смела с кровати, но не думала останавливаться.