Меня ему обещали

— Папа к нам приедет? — задрав маленькую голову, спросил у нее сынишка.

Стройная темноволосая женщина в плиссированном платье цвета слоновой кости одарила малыша заботливым взглядом и слегка оттянула сладкую, пухлую щечку.

— Мы скоро вернемся к нему.

— Скоро-скоро? — Богдан оживленно заерзал на месте, вызывая у своей матери звонкий смех.

— Скоро-скоро. А теперь попрощайся с папой. Бабушка хочет, чтобы вы вместе запустили воздушного змея.

— Змея! Я хочу, мамочка! Папа, пока! Я тебя люблю!

Я помахал сыну.

— И я тебя люблю, малыш.

Нелли взяла Богдана на руки и, отвернувшись от монитора, небрежно бросила через плечо:

— Я отнесу его к маме, и мы продолжим.

Когда они исчезли из поля видимости, я плеснул в стакан ирландский виски и залпом осушил порцию. Крепкая жидкость обжигала стенки горла, скользя по пищеварительному тракту.

Расстегнул пару верхних пуговиц рубашки, ощущая, как тепло стремительно распространяется по телу.

Но сколько бы я ни глушил внутреннюю пустоту алкоголем — холодный булыжник в груди не плавился под воздействием градуса.

Я скучал по Богдану. Но отсутствие жены облегчало жизнь.

Нашим разногласиям не виднелось конца и края. Мы лаялись, как кошка с собакой, на протяжении стольких лет. Из-за всего. По каждому пустяку. Мучили и перекрывали друг другу кислород самим фактом своего существования поблизости. Сперва травились из-за эгоизма и капризов Нелли, а после того, как родился Богдан — хоронили за плотно стиснутыми зубами недовольство друг другом и бесконечный список претензий.

Она питала надежды, что пополнение в «семействе» изменит мои чувства к ней.

Сына я полюбил. Всецело. До безумия.

А Нелли… Я уважал ее, как мать нашего общего ребенка. Я был благодарен ей за то, что она родила на свет Богдана и стала ему замечательной матерью. Но полюбить как женщину так и не смог. Казалось, она поняла это совсем недавно. Приняла этот факт без истерик, спокойно заявив, что ей необходимо подумать, как быть дальше.

Мы оба понимали и готовились к тому, что брак уже ничто не спасет. Ни Богдан, ни партнерство с ее отцом.

Вскоре Нелли вернулась. Повернула ноутбук от окна в сторону кухонного островка.

— По правде говоря, Дамир, — начала жена, вытащив из домашнего мини-бара бутылку белого вина, — я не планирую возвращаться в Россию в скором времени.

Я кивнул.

— Хорошо. Я прилечу за сыном через пару недель.

— Нет.

— То есть?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нелли, предусмотрительно оглядевшись по сторонам, открыла штопором бутылку и наполнила высокий бокал вином. Сделала несколько торопливых глотков, запихнула бутылку обратно и ополоснула стеклянную емкость.

— Не нужно приезжать за Богданом. По крайней мере, до конца лета он поживет в Испании.

Я пригвоздил взор к поверхности письменного стола, пытаясь справиться со вспышкой злости.

— Мы так не договаривались, — стараясь говорить ровно, медленно отчеканил я, взирая на супругу с красноречивым негодованием.

Нелли вздохнула.

— Что ему делать в Москве? Торчать целыми сутками взаперти? Ты занят проектом, наверняка не выходишь из кабинета и забываешь нормально питаться, пока готовишься к презентации. Спроси самого себя: смог бы уделять сыну должное внимание?

Я клацнул челюстями и откинулся на спинку кресла.

Ненавидел признавать редкую правоту Нелли. Как сейчас, например.

Она поспешила объясниться.

— Я вовсе не пытаюсь отобрать Богдана у тебя. Ты же знаешь это, верно? — робкая улыбка на короткое мгновение расцвела на ее лице.

Порой мне было странно слышать в голосе Нелли эту нотку… доброты. Заботы. Нежности. До рождения Богдана она напоминала термоядерный реактор, готовый взорваться и разнести полмира в любую секунду.

Когда Нелли забеременела, я морально готовился к худшим девяти месяцам в своей жизни. Однако все было не столь страшно. Во время вынашивания ребенка она ненавидела меня и пилила мозг в той же степени, что и до зачатия. Но как только жена впервые увидела Богдана, что-то в ней, безусловно, переменилось. Думаю, она познала истинную любовь. Мы оба познали.

Я не ожидал, что когда-нибудь стану лучшим отцом на свете.

Пять лет назад я согласился на ультиматум Нелли, чтобы сохранить поддержку ее отца и удержать бизнес на плаву.

Я пожертвовал чувствами к девушке, которую обещал защищать от бед всего мира, ради собственных меркантильных целей.

В итоге главной ее бедой был я.

Я потерял ее… Конечно же, потерял Вику.

Полагал поначалу с чрезмерной уверенностью, будто еще был способен контролировать девушку, в то время как нас разделяли тысячи километров, и все уже было бесповоротно кончено.

Неистовствовал, когда Вика выбралась из-под моего контроля, стремясь за жаждой свободы. Что ж, она получила то, о чем мечтала.

Думал, что больше никому и никогда не сумею поверить, когда Леон выбрал поддерживать ее, а не меня.

Они разбили мне сердце.

Вполне справедливо, ведь я разбил сердце им.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ВИКА