Меня нашли в воронке

- Ты это, Дима, лучше ногами к костру ляг. Голова болеть не будет. А так да… По комиссии.

Долгих почесал подбородок смущенно, но перевернулся все же:

- А род войск?

- ВВС. Стратегическая. Дальняя.

- Ого! Голованова небось знаешь?

- Типа того…

- А Берлин бомбил?

- Ну… - Леонидыч облизал ложку.

Дед не выдержал:

- Всем спать, едрена мать! Приказ по отряду. За нарушение три наряда вне очереди! И хучь ты генерал-майором будешь, а пока тут моя власть!

Из темноты кто-то хихикнул.

- Ежов! Пять нарядов!

С совсем другой стороны раздался сонный, но возмущенный голос:

- А я-то чего опять?

- За компанию, ититть! Спать всем!

И Леонидыч, и дед проснулись одновременно. Еще до того, как их начали будить Вини и Семененко.

- Куришь? - спросил Кирьян Васильевич, когда они устроились у в корнях поваленных сосен.

- Нет.

- А я вот балуюсь… - сворачивая «козью ножку» сказал дед. - Ну, рассказывай…

- А что рассказывать-то? - в тон ему прищурился Леонидыч. - Сбили. Упал. Ранило в плечо. В деревне Маринка выходила. Потом…

- Не звизди мне. Я уж ваших всех знаю… Сбили его… Я, мил человек, уже в курсе что такое «аська».

- Что?

- И про компутеры с тырнетом знаю. Еж бараголистый, много рассказал. Да и скрывать ни к чему. Все равно - глаз режете, сразу понятно - не здешние. Валера было шпионов заподозрил, да он человек материалистический - в правду таким сложно поверить.

- Я, Василич, сам не знаю - что такое «аська» и Интернетом пользоваться не особо умею. Нет в моей деревне Интернета. А ты с чего поверил-то нам?

- Леонидыч, давай-ка о другом поговорим… Ты ведь у них командиром был? Там, в мирном времени?

- Так точно, товарищ командир! - улыбнулся майор запаса.

- Вот и принимай командование. Не возраст мне тут по болотам скакать. До фронта я вас выведу. А дальше…

- Василич… Тебе лет-то сколько?

- Пятьдесят четыре, а что?

- А мне пятьдесят пять, Василич. И мне не с руки по болотам бегать. Как и ТАМ было не с руки в воронках сидеть по пояс в воде да кости солдатиков доставать. А кому с руки? Давай уйдем, прямо сейчас, и чего эти пацаны наделают?

Унтер-офицер смущенно крякнул, затянулся и опять почесал седую щетину:

- Вот ведь… А они все, майор, командир… Майоры, они вроде моложе бывают. Али как? Так чего делать-то будем?

- Знаешь, Василич… Когда я тут очнулся… На поле очнулся. А кругом трупы наших. Сотни. Жижей по земле уже растекаются парни. Первым делом я подумал - вот помер я. Слышал - где и как ты погиб, так по той смерти тебе и воздаяние? Вот и подумал, - не дожидаясь ответа деда, продолжил Леонидыч. - Значит судьба мне, не в той войне, так в этой долг отдать. По настоящему отдать. С винтовкой. Чтобы хоть одного… А через полчаса Маринку подобрал. Лежит и в голос рыдает в канаве. От страха. Ну, думаю, значит не помер. Не может же быть, чтобы сразу мы померли и в одном месте очутились? И опять же, жрать охота… Ладно, ее успокою сейчас, пристрою, а потом хоть трава не расти. В одну деревню сунулись, в другую… И везде - или немцы, или полицаи. Или местные не пускают. Картошку в руки и гонят. Страшно им. Вчера уходили из деревеньки, забыл, как называется, - Пехово, что ли? - полицаи нагрянули. Мы огородами и в лес. Один был бы - стрелять бы стал. А тут как? Через плетень лезли - ногу она растянула. Как ее бросить? А сейчас? Уже не одна она у меня…

- Вот и веди к своим!

- А там что? Опять доказывать, что ты не враг? Особый отдел, тройка и все такое?

- А что делать-то?

- Устал я, Василич, устал я доказывать. Еще там. У себя. Я ведь бомбером был. В Афганистане. Работали нормально. Духов пластали. А потом сюда вернулись - и на тебе. Я оказывается палач, по мирным жителям бомбы бросал. Убивал детей и женщин, понимаешь? А эти дети сорока лет и женщины с бородами - стреляли там внизу… А кто говорил, знаешь? Власть говорила. Которая меня туда и послала. И медали с орденами давала вначале. А потом врагом оказался - хуже немца. И вот выйдем сейчас за линию, к нашим - что я им скажу? Что я знаю - через несколько дней немцы фронт будут рвать на юге? Что через полгода под Сталинградом будут? Так меня же шлепнут через полчаса за пораженческие настроения? Или нет? Или как там у них? И ведь не только меня. Всех. Чтобы под ногами не мешались.

- Да уж… - дед опять засмолил духовитый свой табак. - Дилемма, как наш хвылософ говорит. И как ты энту дилемму рубить будешь? Аки Сашка Македонский?

- Да, - коротко отрезал Леонидыч. - Сон это или смерть- какая разница? Человеком надо быть. Значит, что? Пойдем завтра - то есть сегодня уже - к нашим. На прорыв. А там как фишка ляжет.

- Какая фишка? - не понял дед.

- Есть такая игра рулетка…

- Знаю, ага… Офицеры у нас баловались во время оно.

- Фишку кидаешь - на красное, на черное или на ноль. Жизнь или смерть. Или ноль.

- А ноль чего?

- Ноль это ноль. Значит ни жизни, ни смерти. Вот как у нас сейчас. Если я тут - значит, я тут нужен, так?

- Вроде как…

- А значит выбор между жизнью и смертью - есть всегда. Даже сейчас. Тем более сейчас, - поправил себя Леонидыч.