Меня нашли в воронке

- Nehmen Sie Platz! - вполне дружелюбно показал ему на табурет в центре комнаты упитанный офицер в расстегнутом кителе. Сам он сидел за большим круглым столом, а тот тощий, что приехал - стоял в углу, слегка справа за спиной.

- Данке шён! - кивнул осторожно Алексей и сел на табурет.

- Sprechen Sie Deutsch? - приподнял бровь сидящий.

- Я. Абер зер шлехт… Ин дер шуле Лере.

- Klar… - И тут в голосе офицера появился металл - Name, Dienstgrad, Truppengattung, Einheit?

- Эээ… Вас?

- Имья, звание, род фойск, фоенная част? - подал голос стоящий.

- Что? Кто? Я? Я не военнослужащий. Я гражданский, не солдат. - Лешка усердно замотал головой.

- Antworte auf die Frage!

- Отвечайт на фопрос!

- Алексей Иванцов. Только я же говорю, я не военнослужащий.

- Warum hast du dann Uniform an?? - уставился на него сидящий офицер.

- Тогда почьему ит. есть ф фоенный форма?

Тут Алексей замялся не зная, что и сказать. Как тут объяснить то, если сам ничего не понимаешь?

- Господин… эээ…

- Herr Hauptman!

- Хер гауптман… - Лешка внутренне ухмыльнулся - Я форму снял с убитого, потому что своя одежда вся уже изорвалась, а ходить-то надо в чем-то?

Стоящий офицер быстро переводил гауптману. Тот кивал, записывал и, почему-то, морщился.

- Was fьr ein Toter? Dieses Muster gibts weder bei uns noch bei den Russen?

- С какого убьитого? Такой фоенной формы ньет ни у нас, ни у русских.

- Wie bist du hierher gelangt? Woher kommst du und wo willst du hin? Mit welchem Ziel?

- Как здьесь оказался? Куда и откуда шел? С какой целью?

- Живу я тут, герр гауптман, вернее не тут… Домой иду, в Демянск.

Немцы переглянулись.

- В Демянск? - переспросил длинный.

- Ну да, я там родился, потом родителей посадили и мы переехали в Вятку, потом меня призвали, но я сбежал, потому что не хотел воевать. Я этот… Свидетель Иеговы. Вот.

«Что я несу-то…» - с ужасом подумал Лешка.

- Von welchem Ermordetem? Es gibt keine solche Militдrform weder bei uns noch bei den Russen.

- Послушай, Ифанцов, хватьит валять ваньку-встаньку. Нам не надо фрать. Это глюпо и бессмысльенно. С какого убьитого? Такой фоенной формы ньет ни у нас, ни у русских.

«Млять… Чего сказать-то ему?» - пронеслось в голове. И неожиданно выдал единственную фразу на немецком, которую произносил без ошибок.

- Geben sie mir bitte eine Zigaretten!

Немцы переглянулись.

Тощий достал из кармана… Лешкину «Приму» и пластиковую китайскую зажигалку. Не спеша вставил в мундштук, не спеша прикурил и, также не спеша, подошел к пленнику. Затем наклонился вплотную и выпустил в лицо струю дыма.

- У тьебя ньет документов, ти в чужой формье, also… если вьерить тьебе. В карманах нет ничьего кромье этого - он показал «Приму» и зажигалку. - Ты ильи мародьер ильи дивьерсант. В любом случае тебя ждет расстрьел. Verstehst du?

- Ф-ф-ферштеен. - кивнул Лешка.

Немец кивнул в ответ и отошел, так и не дав покурить. Но и сигаретой не ткнул.

- Имья, звание, род войск, военная част? - повторил он свой вопрос. Гауптман громко зевнул.

- Я… Я не помню… Контузия у меня. Не помню ничего. Честное слово.

- Schteit auf! - неожиданно рявкнул в ответ тощий.

Лешка привстал с табурета. Тощий снова подошел к нему и без замаха, коротким тычком пробил в солнечное сплетение. Дыхание мгновенно остановилось, в глазах потемнело от боли и Лешка согнулся буквой «Г». И тут же колено офицера въехало ему в нос.

Пленник упал назад, брызнув кровавым веером из разбитого носа и опрокинув табурет. Очки разломились по дужке, но, слава Богу, не разлетелись на осколки. А то бы остался без глаз, военнопленный студент…

- Der Schweinerne Dussel! - пробормотал немец, с явным огорчением разглядывая кровавое пятно на брюках. - Der regt mich auf…

Гауптман опять зевнул и подошел к окну.

Пока они чего-то там балакали, Лешка кое-как пытался восстановить дыхание. В конце концов, получилось, хотя явно сломанный нос этому не способствовал. Зажав нос рукавом куртки, он встал, сглатывая кровь.

- Жиф? Ничьего… скоро мы тьебя расстрьльяем, польшевистский фанатик.

- Г-г-господин…

- Feldpolizeikomissar.

«И у них комиссары есть?!» - мелькнула удивленная мысль, но тут же уступила место боли и страху.

- Г-господин ф-фелдьп-полицайкомиссар… Я с-скажу в-в-все… - гундосо заикаясь, произнес Лешка.

- Sietzen! - рявкнул тот в ответ.

Лешка, повинуясь приказу, поднял одной рукой табуретку и присел на нее с краюшка:

- Я и в-вправду не з-знаю как здесь оч-чутился. С-скажите, сегодня к-какое ч-число?

- Тридцатое апрьеля тысяча девятьсот сорок второго года.

- А я из т-тридцатого ап-преля д-две тысячи п-первого. Я из-з-з б-будущего…

Фельдполицай поморщился и вмазал Лешке еще раз. По уху. Этого хватило, чтобы тот вновь свалился на пол.

Потом фриц высунулся в окно и чего-то гавкнул. В избу влетели два дюжих солдата, схватили Лешку под мышки и потащили в сарай. По пути пересчитали им все ступеньки и пороги.

Только в сарае уже Лешка несколько оклемался. Хотелось пить, но вот есть почему-то не хотелось. А еще хотелось умыться. Кровавые сопли - вот только теперь он понял, что такое «кровавые сопли» - подсыхали и стягивали кожу. Стреляло в ухе, саднило в носу…