Меня нашли в воронке

Он ухмыльнулся, за что немедленно получил по ребрам от поднявшегося эсесовца.

Внезапно Костю схватили за шкирку, подкинули и подопнули:

- Иди, давай. Большевик.

Его повели к площади. Той самой, где еще вчера они покрошили немецких жандармов и предателей-полицаев.

Сельсовет дымил. Рядом с церковью лежал один эсесовец, накрытый шинелью. Из-под нее торчали сапоги. Еще одному бинтовали руку и голову. Рядом солдаты развели костер, один что-то нагревал на пламени. Причитающие бабы стояли плотной кучкой, окруженные со всех сторон солдатами.

Костю вывели на средину.

- Krievu cka! - Прошипел ему в спину раненый.

Офицер-эсесовец покосился, но ничего не сказал. Вместо этого он подошел к Константину, внимательно посмотрел в его глаза, а потом бросил в толпу, с тем же акцентом:

- Внимание! С вами говорит гауптштурмфюрер Герберт Цукурс. В вашей деревне прячутся партизаны! Одного мы поймали. Меня интересует, где прячутся остальные! Тем, кто будет сотрудничать с нами - те не понесут никакого наказания. Те, кто будет сопротивляться германской власти - будут уничтожены.

- Вы не немцы, - буркнул Костя.

- Да. Мы не немцы, - повернувшись к нему, сказал офицер. - Мы союзники Рейха. Латышские добровольцы СС. Вся Европа объединилась с Германией. Так что твое геройство, мальчик, бесполезно. Где твои прячутся друзья?

Костя промолчал, не отводя взгляд.

Цукурс кивнул кому-то за спиной Кости.

С парня тут же стащили телогрейку, разрезали тесаком гимнастерку и исподнее и, ударом по ногам, швырнули на землю. Один из эсесовцев уселся на ноги, двое других держали руки.

«Пытать, будут, сволочи… Все равно им ничего не скажу!» - мелькнула мысль. Офицер наклонился над ним, держа щипцами какой-то квадратный металлический предмет, похожий на портсигар. Потом приложил к правой стороне груди.

И страшная боль обожгла тело. В глазах потемнело, запахло паленым…

- Ыыыыааааа!!!!!!!!

Латыш улыбнулся, глядя, как выгибается мальчишка.

- Будешь говорить? - и, не дожидаясь ответа, снова прижег тело уже с левой стороны.

Костю затошнило от запаха собственного горелого мяса и адской боли. В толпе кто-то страшно закричал, но он услышал это как будто сквозь вату.

- Atlaidsiet viu! - Скомандовал гауптштурмфюрер и латышские эсесовцы отпустили паренька и отошли.

От боли Костя скрючился. Офицер решил, что тот потерял сознание и на парня тут же вылили ведро холодной воды. Он встал на четвереньки, кто-то засмеялся. Потом с трудом приподнялся. По его грязному лицу текли слезы. Он осторожно посмотрел себе на грудь.

Две багровые пятиконечные звезды пульсировали болью. Костю трясло. Но он нашел в себе силы и попытался плюнуть в эсесовца. Жаль, что плевок не долетел.

В это время из толпы ревущих баб выскочила Катька и бросилась к нему.

Один эсесман обхватил ее за талию и попытался швырнуть обратно. Но офицер коротко крикнул:

- Aizcelt! Velciet viu urp!

Солдат послушался и поволок отбивающуюся девчонку к нему. Толпа завизжала еще больше. Тогда один, а потом второй латыши несколько раз выстрелили в воздух. Затем, поверх голов, дал очередь и пулеметчик.

Костя разглядел сквозь слезы, как Катьку тащат к офицеру. Он попытался дернуться, но его удержали за плечи и заломили руки.

Цукурс отдал щипцы с тавром подручному, а потом подошел к Кате и погладил ее по щеке. Едва коснулся локона, провел пальцем по носу:

- Твоя любовь? Красивая. Жалко будет испортить такую красоту. Cirvis!

Ему тут же дали в руки топор.

- Потом я отрублю ей кисти и ступни. Но это потом. Сначала мы с ней поиграем. Если ты не скажешь, где прячутся бандиты.

Катька завизжала от ужаса, а у Кости пересохло горло. Он только замычал. А потом кивнул.

- Двадцать километров на север. Ровно на север. Почти у болота. - прошептал он.

- Хорошо, - улыбнулся в ответ садист. А его голубые глаза оставались холодными. - Atlaidsiet viu.

Державшие его солдаты отпустили, и он упал на землю от бессилия и отчаяния.

- Uguns!

Солдаты открыли беспорядочную стрельбу по толпе. Катька присела, захлебываясь в крике и зажав руками уши. Через минуту дети и женщины беспорядочной грудой лежали на земле, кто-то еще стонал, эсесовцы пошли добивать раненых. Патроны не тратили. Штыками и прикладами.

Офицер вздохнул, размахнулся и… передумав, выбросил топор.

А потом достал пистолет и двумя выстрелами в голову добил сначала Костю, потом воющую Катьку.

Наткнувшись на недоуменный взгляд оберштурмфюрера, Герберт Цукурс пояснил:

- Я их пожалел. Хотя эти азиатские свиньи и не достойны жалости. Выжечь тут все к чертовой матери! - крикнул он.

А потом переступил через тела юноши и девушки, стараясь не испачкаться в крови. Остановился. Посмотрел на них. Подумал о чем-то своем. И добавил:

- Командиры рот ко мне! Спланируем прочесывание леса.

- Стоит ли на ночь идти в лес? - засомневался один из командиров, стоявших все это время рядом.

- Бандиты могут сменить место. И завтра мы их уже не найдем. Война не всегда бывает приятной. Иногда приходится и по ночному лесу походить. Да, и пошлите бойца за взводом кинологов.

Глава 9. Болото