Меня зовут Аглая

Я погрузилась в размышления. Большинство ребят анкеты уже сдали и собирались уходить. Ваня тоже закончил. Ну, он-то долго не мучился, наверняка своего любимого Гарри Поттера написал. Я про Гарри тоже читать люблю, но это не самая моя любимая книга. Антон махнул мне рукой, чтоб быстрее заканчивала. Он давно уже сдал листок и теперь ждал меня, чтобы вместе домой идти. Я поняла, что ничего умного сейчас уже не придумаю. И старательно вписала в графу анкеты: «Мне кажется, свою самую любимую книгу я еще не прочла». «Самую» я подчеркнула. Вот это чистая правда. Тут я не покривила душой. Быстро отметила пол и возраст и сдала девушке.

Антон тоже думал над последним вопросом. После истории с Робином ему нравится читать про собак, он даже в библиотеку записался, она недалеко от нашего дома. Вот он и не мог решить, что лучше назвать – «Арктур – гончий пес» или «Белый Бим, Черное ухо». А еще он назвал «Белый клык» Джека Лондона и «Белого пуделя», которого я тоже очень люблю. Это писатель Куприн написал. А Джека Лондона я не читала, надо будет у мамы или бабушки спросить.

Дома я рассказала маме, как мучилась над последним вопросом. И что теперь, наверное, из-за моего ответа у социологов сложится неправильная картина, и они примут неправильные решения. Потому что я так и не назвала мою самую любимую книгу.

Мама рассмеялась. Ни на что твой ответ не повлияет, сказала она. Потому что социологи считают только те вопросы, на которые даются разные ответы. Для них важно, сколько каких ответов на каждый вопрос получилось, они их в процентах считают и потом анализируют. А вопросы, на которые ответа нет, называются «открытыми», они даются просто для проверки. Вдруг ты от балды галочки ставила, тогда ответ на открытый вопрос тебя выдаст, и твою анкету не будут учитывать. Я не очень поняла, но как-то успокоилась.

– А какая у тебя самая любимая книжка? – спросила я маму.

– Знаешь, в каждом возрасте была своя. Но помню, когда была уже взрослой девушкой, моей любимой книгой была «Виктория» Кнута Гамсуна. Я много раз ее перечитывала и каждый раз в конце плакала. За это, наверное, Господь пожалел меня и подарил совсем другую судьбу.

Надо же, вот открытие! Мама тоже плакала над книжкой! А мне всегда говорит, что плакать нельзя, это слабость. И если я вдруг заплачу над какой-нибудь страницей, я ужасно этого стесняюсь, стараюсь, чтобы никто не видел. А оказывается, можно.

Я пошла к себе в комнату и взяла с полки потрепанный толстый том. Перечитаю-ка я «Детство Темы» и «Муму»! Не потому что мне поплакать хочется, просто очень нравится, как написано.

А уроки потом сделаю. Чтение ведь важнее, даже социологи его изучают.

Военное эхо

Сегодня в классе случилась самая настоящая драка. Подрался – кто бы мог подумать – Ваня. До этого я и представить не могла, что Ваня умеет драться. Он всегда такой спокойный, рассудительный, вежливый.

Подрался Ваня с Глебом. Ну, Глеб известный задира, он чуть что кулаками машет. Говорит, отец его драться научил, чтоб умел постоять за себя. Только стоять за себя ему не приходится, все характер противный знают и не связываются. Так что дерется Глеб для собственного удовольствия.

Но в этот раз первым ударил не Глеб, а Ваня. Случилось все на истории, она у нас последним уроком. Учительница говорила о победе в Великой Отечественной войне. Вообще-то мы сейчас по истории совсем другое проходим, но Победу во всех классах должны пройти обязательно. Учительница рассказывала, как немцы вероломно напали на нашу страну, как весь народ поднялся на ее защиту, как долгих четыре года шла война и какой героизм проявляли советские люди. Если честно, скучно было, прабабушка намного интереснее про войну рассказывает, она на фронте два года была, и у нее медали есть.

Все это время Глеб (он прямо за Ваней сидит) тыкал его в спину и дразнился. Называл Фрицем, колбасой немецкой и хвастался, как мы немцев разбили. Ваня действительно наполовину немец, и фамилия у него немецкая – Вебер, но как связано это с давней войной?

Ваня пару раз сказал ему «Отстань!», а тот не унимался. И когда учительница стала рассказывать о фашистских концлагерях, Глеб на весь класс крикнул:

– Там у Вебера дед служил, пусть расскажет, как он Гитлеру помогал!

Тут Ваня вскочил, развернулся и заехал Глебу прямо по лицу. Да так, что у того кровь из носа пошла. Пришлось дать ему бумажный носовой платок, чтобы кровь по лицу не размазывал.

Учительница взяла у Вани дневник, написала замечание и поставила двойку по поведению. Потом то же самое сделала с дневником Глеба. Я подняла руку и сказала, что так несправедливо, Глеб к Ване весь урок приставал и дразнился. Учительница сказала, что в любом случае драться на уроке нельзя, у воспитанного человека должны быть другие аргументы. И что на глупость нельзя отвечать глупостью.

Ваня не проронил ни слова. Когда прозвенел звонок, он очень быстро собрался и выскочил из класса. Глеб вышел вслед за ним. Похоже, выяснение отношений еще не закончилось. Я бросилась следом. Нельзя позволять им драться, они ведь могут покалечить друг друга.