Меня зовут Алекс Кросс

Быстро пройдя по первому этажу, Николсон поднялся. Холл и гостиные напоминали английский клуб: панели красного дерева, медные приспособления у баров и дорогой антиквариат. Помещение походило на клуб, вступить в который его отец даже не мечтал: английская классовая система не допускала ничего подобного. Николсон родился в рабочей семье в Брайтоне, но давно оставил все это в прошлом. Здесь он был королем. Или по крайней мере наследным принцем.

Он поднялся на второй этаж по главной лестнице, где уже одетые девушки ждали первых гостей, «ранних пташек».

Необычайно красивые девушки, элегантные и сексуальные, сидели на низких диванах и болтали в мезонине, где были разбросаны по полу удобные подушки и висели мягкие драпировки. Их задергивали или раздвигали, в зависимости от того, нуждались ли в уединении участники вечеринки.

— Добрый вечер, дамы! — Николсон окинул всех опытным взглядом. — Да-да, очень мило. Вы все великолепны. Идеальны! Каждая из вас, во всех отношениях.

— Спасибо, Тони, — сказала одна из них несколько громче, чем другие. Конечно, это была Кэтрин. Ее серо-голубые глаза останавливались на его нордических чертах дольше, чем глаза других девушек. Он понимал, что она с удовольствием закрутила бы роман с боссом, причем ради совершенно неправильной цели: например, заменить ему жену.

Николсон наклонился, прошептал ей что-то на ухо и потрогал пальцем край ее кружевного мини.

— Думаю, нужно другое платье, Кэт. Мы же не допустим, чтобы шлюхи здесь выглядели как шлюхи?

Тони наблюдал, как красотка удерживала на лице сияющую улыбку — будто он сказал что-то приятное и милое. Потом молча встала и вышла.

— Мне нужно в комнату для девочек, — пояснила Кэтрин.

Удовлетворившись тем, что все в полном порядке, Николсон поднялся в свой запертый офис на третьем этаже. Только сюда не допускались ни гости, ни обслуживающий персонал.

Войдя в офис, он наполнил бокал «Болланже» (семьсот долларов за бутылку), подарок самому себе из запасов клиента, и сел. День выдался суматошным, теперь он мог передохнуть. Ну, не совсем передохнуть, но по крайней мере выпить «Болланже». На столе перед Тони стояли два больших плоских монитора. Он включил систему и напечатал длинный код. На экране одного из мониторов появилось множество крошечных изображений, похожих на домино.

На первый взгляд это напоминало миниатюрные снимки различных частей дома — фойе, мезонина, гостевых номеров, массажных комнат, темницы, проекционного зала. Всего тридцать шесть картинок.

Николсон посмотрел на разгневанную Кэтрин в раздевалке. Она сидела в одних трусиках, пытаясь подправить перед зеркалом растекшийся макияж. Грудь ее ходила ходуном. Да, Кэтрин красива, но все равно ошибочный выбор — слишком амбициозная и хитрая, но не она сейчас занимала его мысли.

Он щелкнул мышью по картинке с подъездной дорожкой перед домом и провел ее так, что она открылась во весь экран на втором мониторе. Внизу экрана счетчик начал отсчитывать время.

Николсон щелкнул еще раз по красной треугольной кнопке с надписью «запись».

Подъезжали первые машины. Вечеринка скоро начнется.

— Пусть начнется трах — как мозгов, так и других мест. Чего только не пожелают их маленькие вставшие члены!

ГЛАВА 29

К половине двенадцатого очень дорогое и эксклюзивное заведение «Ферма кузнеца» трудилось на полную катушку. Все гостевые номера были заняты; темница, массажные салоны и даже мезонин сотрясались от бурного секса в самых разнообразных вариантах — девочка-мальчик, мальчик-мальчик, девочка-мальчик-девочка, все по желанию клиента.

Заведение сняли для вечеринки холостяки: пять хорошеньких мальчиков по вызову, тридцать четыре девушки, двадцать один очень возбужденный гость; гонорар в сто пятьдесят тысяч долларов уже переведен на счет клуба.

Хозяина вечеринки Темпла Сьютера — он же шафер — Николсон хорошо знал. Партнер одной из самых престижных юридических фирм в Вашингтоне, он имел отличные связи и клиентов. В сферу его влияния входили Центр изучения семьи и королевская семья в Саудовской Аравии, а также члены бывшей администрации Белого дома.

Николсон, как обычно, тщательно выполнил свою домашнюю работу.

Бенджамин Пейнтер, в честь которого был устроен сегодняшний мальчишник, вскоре собирался жениться на девушке, принадлежащей к одной из самых известных в Вашингтоне семей. На следующей неделе он назовет старшего сенатора от Виргинии папой, а одну из самых популярных в Вашингтоне жертв пластических хирургов — мамочкой. К тому же Пейнтер намеревался самостоятельно выдвигаться в сенат, что делало его очень ценным клиентом, по крайней мере соответственно мировоззрению Николсона.

Сейчас будущий жених и сенатор развалился в клубном кресле в номере А. Две самые юные, прелестные и миролюбивые девушки — Саша и Лиз — очень медленно раздевали друг друга на кровати, тогда как новенькая, Ана, обрабатывала гостя через хлопок его модных трусов. Все трое выглядели подростками, хотя уже достигли девятнадцати лет.