Меня зовут Алика, и я – Темная Ведьма (СИ)

– Спасибо, – успел прошептать Лияр прежде, чем старец исчез в лучах ночного светила. Учитель. Глава ордена Пресветлого. Отец служителей. Создатель. Таким он будет помнить его целую вечность.

Некогда суровый и жесткий мужчина остался стоять опустошенным на площадке для орлов, которых больше не встречали в этих краях с уходом Вольфганга. Лияр стоял на самом любимом балконе служителя самому Пресветлому... Пресветлый забрал своего верного служителя, как великого победителя.

В его груди расползалась грусть вперемешку с отчаяньем и опостылевшем одиночеством…

…Алика…

…Повторение спокойного вечера без постоянной спешки и бесконечного пути, тряски, нападений, презрения к темным и ощущение завершения длительного, изматывающего этапа благоприятно влияло на настроение абсолютно всех лиц, находящихся в ордене. Пришел конец войне, битвам, борьбе и стычкам, бесконечному противостоянию и ненависти. Настала эра совершенно иных отношений. Как это будет, я пока себе еще мало представляла, но кое-какие идеи уже имелись.

А утром меня бессовестно разбудил Харн.

– Просыпайся! – прошептал он мне на ухо, покрывая лицо, шею легкими бабочками – поцелуями. Пожалуй, так можно было просыпаться каждый раз. Довольно улыбнувшись, я лениво приоткрыла один глаз.

– Добрая утро, красная Алика, – довольным голосом проговорил Харн с презабавнейшей утренней прической. Его кудряшки распушились, даря новый вид. Передо мной предстал новый Харн – уютный Харн, любимый Харн.

– У меня для тебя есть целых два подарка, – урчал, словно Марх нашего командира, мой мужчина, подгребая меня к себе вместе с тонким одеялом.

– Да? И какие же? – лукаво спросила я.

– Для начала, Соня ушла на завтрак. Это первый подарок!

Очень хорошая новость, освобожденное время есть на что потратить к удовольствию обоих заинтересованных сторон. За безопасность дочери я не переживала. Не то чтобы я полностью поверила в добродетель светлых служителей – совсем нет, просто на Соне была до сих пор еще активна моя защита.

– Тогда стоит распаковать мой подарок, – прошептала я.

Мои руки стали искать тренированное мужское тело в недрах одеяла. Но, судя по тому, с какой скоростью он помогал мне избавиться от спальной одежды, ему хотелось добраться до своего подарка быстрее, чем я до своего.

А когда наши губы встретились, все вокруг перестало иметь какое-либо значение. Только жар касаний, горячее трение, огненное наслаждение и восхитительное пламенное послевкусие. Не знаю, насколько я сошла с ума, но рядом с этим светлым служителем я была до неприличия счастлива. Безумие светлых оказалось заразным.

Нежиться, распластавшись на груди у своего мужчины, времени нет, да еще и подстегивало любопытство о втором подарке и вероятность дочернего вторжения, поэтому пришлось выкарабкиваться из крепких серых рук.

– А когда второй подарок? – спросила я, уже полностью готовая, умытая, застегивающая неизменную черную рубашку, подчеркивающую мои потусторонние глаза.

– Увидишь, – приобнял меня сзади Харн, одетый в неизменные доспехи служителя ордена, но с открытым лицом и шальными желтыми глазами. Наше отражение в зеркале все еще пугало меня, смотрелись мы впечатляюще, но я привыкну.

В столовой мы оказались довольно быстро. Далена проворно выдала нам по тарелке с творогом, а Харну в добавок еще и хлеб с копченным мясом, мне же – хлеб и маленькую мисочку с вареньем.

– На кухне же все строго… – не удержалась я, не ожидая, что достанется сладкое.

Румяная пышная кухарка улыбнулась и ответила, пожимая плечами:

– Все меняется.

Вот так просто. Ну, если уж на кухне умудрились поменять «столетние» правила, то у нас точно все выйдет.

Расправиться с творогом и с угощением мы с Харном не спешили, не торопясь, наслаждались завтраком. Ничего особенного. Просто взгляды, просто улыбки, просто разговор, просто рядом.

Прервала нашу романтическую идиллию моя дочь, подлетевшая к нам с криком:

– Мама!

На лице ее был восторг потрясения и безграничного счастья. Следом за ней к нам приблизился наш командир, который совсем не скрывал беззаботной улыбки. Что же должно было произойти, чтобы Лияр так открыто улыбался?

– Мама, там на улице… – тараторила она, но не могла договорить до конца предложение, потому что дышать ей тоже было необходимо. Такова природа человеческого тела.

– Там… – тыкала она пальцем в сторону выхода и тянула недоумевающую меня на выход, даже не дав отведать и узнать, какое же мне досталось варенье.

– Там, мама, там! Омо! – перешла чуть ли не на визг от радости Соня.

Я не ослышалась? Омо? Я посмотрела в глаза Харну и догадалась. Вот мой второй подарок. Это он… Он сделал это для меня. Я накинулась на Харна с прытью, обняла его и руками, и ногами. Быстро чмокнув в его теплый и приоткрытый от растерянности рот, я так же молниеносно спрыгнула и рванула вслед за Соней. Двое радостно улыбающихся служителей проследовали за нами.

Вылетев из главных ворот восторженной гурьбой, мы оказались на небольшой вытоптанной поляне во внутреннем дворе, сюда меня еще ноги не заносили, но будет еще время обследовать весь орден вдоль и поперек.