Меня зовут Дамело. Книга 1 (СИ)

— Не может же он оставить все как есть? — Маркиза заходит с другого бока, прижимается щекой к плечу, смотрит снизу ласково и насмешливо. — Он мужчина. Мужчинам контроль важнее результата. Правда… заинька? — Последнее слово прямо сочится ядом. Дамело не уверен, что понимает, кому адресована провокация — ему или Сталкеру.

Маркиза-кухарка однажды призналась ему, что мечтой ее детства было собственное телешоу. И когда она, маленькая, играла в телеведущую, никто не мог ее перебить. Про Сталкера индеец и сам знал: переломить ее упрямство смог лишь один человек — он сам, Дамело.

— Без нас ему не справиться, — не замолкает Маркиза. — Мы ведь пойдем и поможем нашему мужчине, а, старушенция?

— Останься дома, — голосом сладким и теплым, словно карамель, текущая по лезвию ножа, отвечает Сталкер. — Пирожков напеки. Как родному внуку.

Сапа Инке везет на умниц, не знающих, когда остановиться.

Маркиза щерится, осматривая соперницу с головы до ног, точно для гроба обмеряет. Дамело и Диммило обмениваются понимающим взглядом: мир устроен так, что кобели дерутся, а суки убивают. Вдруг сучьи привычки помогут тем, кто попал в храм Солнца в день Великого Жертвоприношения, будто кур в ощип? Все-таки Маркиза и Сталкер — гончие Тласольтеотль, выбранные богиней за несгибаемое упорство, за готовность ползком ползти к добыче, на разъезжающихся лапах, с перебитым хребтом, с одной-единственной мыслью о мягкой, вожделенной глотке, в которую так и хочется вонзить зубы, хоть напоследок…

Дамело сидит над компьютером заполночь, листая страницы в поиске. Чего он ищет? Приглашения от золотого бога, зашифрованного под рекламное объявление? Почему нет? В мире высоких технологий встречаются и более удивительные вещи. Кечуа пялится в монитор, точно под гипнозом, но за разноцветным свечением видит только тьму и помнит только тьму, ничего, кроме сырости и мрака Хурин Пача, царства гниения всего, что умерло, и вызревания всего, чему предстоит родиться.

Скорее всего, он увидит Хурин Пача уже завтра. Диммило, старый друг, отправится прямиком в заоблачный рай. Зато Сталкеру и Маркизе светит поле шлюх и долгое-долгое искупление грехов. Роковой ошибкой стала для них влюбленность в Последнего Инку. Влюбись обе дурехи в кого другого, столь же неподходящего и равнодушного, лишь бы не в чужака, в своего, из их мира, мира белых — змеиная мать не имела бы власти над этими душами. Но теперь они последуют за возлюбленным в его инкский ад, даром что белые. Орфей наоборот, вот ты кто, Дамело.

Амару, посредник между мирами, сидит, положив башку на клавиатуру, словно кот.

— Хочешь, я залезу к ним в животы [85]и никуда они не пойдут, останутся дома? — предлагает он под утро.

Дамело отмахивается: не хватало ему защищать своих гончаков. Все, чего он хочет сейчас — выпить кофе. И лучше, чтобы это не выглядело драмой. «Вот мой последний глоток перед жуткой смертью, друзья».

* * *

Завтра наступило сегодня. К утру снег растаял, превратившись во дворах в жидкую грязь, а на ребристых крышах — в зачерненную сажей воду. Нечистая капель злобно молотила по окнам, точно пыталась разбить стекло. По небу, не прикрывшись ни единым облачком, плыл Инти-небожитель, отбрасывая длинные синие тени. Под его взглядом Дамело съел свой последний завтрак в мире живых — привычно-горчащий кофе и ни крошки сдобы на столе, лишь выпученные зенки глазуньи.

Кечуа любил поздние завтраки на своем чердаке, залитом солнцем, такие редкие, неспешные, полные неги. Жаль, что насладиться напоследок нервов не хватило. Впереди для себя и подруг Дамело видел не сырую темень небытия, а самый настоящий ад — три лучших места в партере.

Жизнь его окончится в тот самый момент, когда Сапа Инка восстанет на своего божественного предка и попытается сорвать церемонию нисхождения Мамы Килья в средний мир. И конечно, ни один загробный судья не поверит: индеец не ведал, где он, с кем он, против кого он. Потомок Инти не мог не знать, что он в храме Солнца, у жертвенника, крещеного кровью, а не в дешевом боулинге, где за три страйка [86]наливают стакан халявного пива. Последыш царского рода не спутал бы Саввушку Едемского с золотым богом, как не спутал бы поддельный тотемный столб с настоящим, даже будь фальшивка правильно кривовата, посечена осадками и грозна на вид — она всего лишь фальшивка. Лубок для туристов.

В овражисто-холмистое, бесприютное, открытое всем ветрам Ясенево четверка богоборцев отправляется без понтов и романтики, на такси. В машине девицы жмутся к Дамело, их руки ползают у индейца под свитером, комкают футболку, оттягивают ремень джинсов, два блестящих, жарких рта наперебой вылизывают губы Дамело, пока хладнокровный столичный таксист и Димми, сразу занявший пассажирское место, усиленно делают вид, будто ничего не происходит.