Меня зовут Гоша: история сироты

После этого – дай бог памяти – у меня вроде была Анфиса. Она жила в другом детском доме. С ней у нас тоже в лагере все случилось, только в зимнем. Мы отдыхали в Ясной Поляне – неподалеку от имения, где жил Лев Толстой. Нас отвезли туда на новогодние каникулы. А с Анфисой мы начали после дискотеки на Новый год. Она продолжалась до шести утра – лагерь в честь праздника позволил. Мы тогда сильно нафигачились – все были бухие, и дети, и питалки наши напились до усрачки. Сначала пошли корсарами взрывать изолятор. Потом в концертном зале устроили беспредел – взрывали корсары, курили. И все – охрана, администрация – оказались настолько бухие, что им было пофиг, что там творится. И мы, такие, с Анфисой: «Ну если всем пофиг, и мы бухие, то надо действовать». Как-то незаметно, само собой все это прошло. Но это была одноразовая история. Больше у нас с ней не повторялось.

Между двумя этими лагерями, возможно, тоже что-то с кем-то было, но я забыл. Дальше появилась какая-то Оля, я ее смутно помню. Она не из батора, просто дворовая девчонка. И я к ней сбегал из детского дома – в шестом классе нас одних еще за ворота не отпускали, но я как всегда находил способ слинять. Мы тогда собирались компашками во дворах – там были и домашние дети, и баторские, – вместе гуляли, веселились, бухали. И эта Оля как-то сразу на меня запала. Мне она, наоборот, не очень понравилась, но я решил, что все равно нечего теряться – пока молод, надо гулять.

У нас напротив детского дома стояла спортивная школа Олимпийского резерва. И вот во дворах между нашим батором и этой школой была детская площадка. Там мы весной, когда стало уже более-менее тепло, и порадовали друг друга. Залезли в ракету, которая стояла на этой площадке, и сделали свое дело. Но это тоже было случайно, один раз – просто пересеклись.

Наверное, были еще девчонки, я всех не помню. Я не думал о чувствах, да их и не было. Не хотел никаких отношений. Скорее, стремился заполнить пустоту, которая все время была внутри. Сам тогда не знал, откуда она там взялась. Но вот старался всюду успеть, и в общем-то недостатка в девушках не было. И баторские попадались, и домашние. И младше меня были, и старше. Мне все подходили.

А потом у меня неожиданно случилась большая любовь. И я пропал.

Глава 22 Запах клубники

Мне было тринадцать, когда я встретил ее. Ту, которая изменила меня и как будто перетряхнула изнутри. Ее звали Варя, ей было уже четырнадцать. Курносенькая. С большими, словно вселенная, восточными карими глазами, обрамленными черными стрелками. Мягкие, словно лепестки роз, губы. Милые щечки, которые я полюбил целовать. Круглое мягкое лицо и неожиданно твердый подбородок. Это странно, но даже сейчас, спустя много лет, я помню черты ее лица и то, как она была одета, когда мы впервые встретились. Нежно-розовый топик с полустертыми цифрами «39» и голубые шорты, плотно облегающие попку. На ногах у нее были поношенные рибоки.

Колесики наших баторских чемоданов стучали по асфальту. Мы заезжали на первую смену лагеря «Глобус». Множество вновь прибывших детей маячили тут и там, носились по территории с вытаращенными глазами в поисках чуда. И только она с достоинством, не суетясь, легко ступала рядом со своими подругами. Они о чем-то разговаривали, смеялись, некоторые девчата уже кадрились к пацанам. Но не она. Она шла с отрешенным лицом, никого не высматривала и только едва заметно улыбалась одними глазами. Я никогда раньше не встречал такого взгляда – направленного внутрь себя – и… пропал. Нас распределили по отрядам, я почему-то оказался в первом, с самыми старшими ребятами в лагере. Она была во втором. Что-то происходило вокруг, мы обживались, готовились к мероприятиям, но я мог думать только о ней. Мы еще не были знакомы, я даже не знал в тот момент, как ее зовут, а уже представлял себе, как мы будем отмечать нашу свадьбу на каком-нибудь острове в океане и какие у нас будут дети. В таком состоянии я ходил недели две. За это время я не раз пытался заговорить с ней, подкатить, но она не воспринимала меня всерьез. Просто не замечала.

А потом был концерт. По номеру от каждого отряда. Когда выступал ее отряд, я смотрел только на нее. Пластика рук, тембр голоса, слегка вьющиеся волосы – все сводило меня с ума. Она танцевала на сцене, и я влюблялся в нее еще больше с каждым новым движением. Потом танцевали мы, первый отряд – я сам ставил танец. Он был для нее. Но она даже не увидела моих стараний: после своего выступления ушла.