Меня зовут Гоша: история сироты

Изменилось еще и то, что вокруг стало намного меньше людей. С одной стороны, это хорошо: можно побыть в своей комнате одному. А с другой – я-то привык к тому, что кругом движуха. И мне, конечно, было у Виолетты скучно. Но плюсы все-таки перевешивали – еда, например, дома более разнообразная и вкусная. Свободы в каком-то смысле больше. Пожалуйста, в любой момент открывай холодильник, бери что хочешь. На улицу можно выйти в любой момент, не надо никакого заявления писать. И уже нет такого строгого расписания. Короче, стало больше комфорта.

Правда, у Виолетты была еще мама, для меня бабушка. Она вместе с нами жила. Хорошая женщина, но жутко доставучая! Просто пипец. Иногда я даже радовался, что Виолетта на нее тоже орет. Потому что она меня всегда сдавала. Начинала, как только Виолетта с работы придет, своим старческим голосом скрипеть:

– Виол, твой мальчик снова курил в окно!

– Гоша, – Виолетта поворачивалась ко мне, – ты же обещал мне больше не курить в квартире!

– Ма, прости, – говорил я доверительным шепотом, – не сдержался.

– Мама, – она поворачивалась к бабушке, – успокойся, он больше не будет.

– Который раз уже обещает! – она продолжала скрипеть, как старая телега.

– Простите, пожалуйста, бабуль, я больше не буду.

Виолетту, кстати, я быстро стал называть мамой. Еще до того, как переехал к ней жить. Однажды случайно на автомате сказал «мам», а потом так и стал говорить «ма». И это прижилось. Гораздо удобнее, чем «Виолетта» или еще что-то там. Тем более мы все в баторе привыкли к этому «ма» и «мама» – питалок же так называли. Поэтому я не вкладывал в это слово никакого особого смысла. Ну а бабушку доставучую тоже начал называть «бабулей», потому что удобно.

Бабуля эта даже по выходным, на даче, покоя никому не давала. Классное, между прочим, было место – ухоженный участок и на нем два домика. Один старый, с ним и покупали участок, а второй – новый, его уже Виолетта сама построила. В смысле, купила готовый дом, и ей поставили. Бабушка ночевала в новом доме на первом этаже, а мы на втором. У меня там была своя комната – уютная, милая. Только иногда ночью там было страшно, особенно когда шел дождь и гремела гроза. Ветки царапались в окно, как будто просили впустить. Бррр! Вот как спать? Но я обычно втыкал наушники в уши, включал музыку и под любимые мелодии засыпал. А на даче реально было хорошо – все, кроме бабули. У нее, как у военного ребенка, был свой дурацкий режим. Заснуть ей нужно было обязательно в девять вечера, не позже. И чтобы к этому времени все в доме уже спали. Зато в пять часов утра она вставала. Но утром она еще разрешала нам спать, слава богу, а вот вечером сидеть дольше девяти – ни в коем случае. Как только наступало это время, бабка открывала окно в своей комнате, высовывалась в него и скрипела своим жутким размякшим голосом на весь участок, чтобы мы на втором этаже услышали:

– Ну Виооооол, ну давайте спать!

Я жутко бесился от этого скрипа. В нем еще стояли слезы, а я не могу, меня бесит, когда женщина плачет.

– Все, давай спать! – говорил я Виолетте.

– Нет, Гоша, – она сидит такая спокойная, – это она так специально.

А бабушка сипела и сипела в окно. В итоге в один вечер даже сломала жалюзи, которые я так старательно вешал. Но это, конечно, мелочи жизни. Можно было внимания не обращать.

Хуже то, что постепенно начали происходить очень странные вещи. Виолетта категорически запретила мне ездить в батор к друзьям. Вот этого я точно не ожидал!

– Ма, можно, я съезжу к Некиту? Мы давно не виделись.

– Нет!

– Почему?

– Потому что в детском доме дурное общество! А ты теперь мой сын и это не для тебя.

Заодно с батором в разряд «дурного общества» очень скоро попала и семья Дианы. Виолетта запретила мне с ними видеться, нельзя было даже звонить. Каждую неделю она брала распечатки моих звонков с телефона и, если видела, что я говорил с кем-то из прежних друзей или с Дианой, устраивала страшный скандал. Как я потом узнал, Диане она тоже запретила со мной общаться: «Теперь я мама Гоши! Если хочешь узнать, как у него дела, звони мне. А ваша дружба ему больше не нужна». Все это произошло резко, прямо в один день, внезапно: «Дети Дианы тебе не компания – Даша наглая детдомовская хамка, а Нэлла распущенная девица».

Я очень переживал. Тогда уже ощутил, что что-то идет не так. Но это было еще полбеды, я как-то смирился. Что напрягало меня еще больше – мы вдруг начали вместе с Виолеттой смотреть фильмы с постельными сценами. Что ни фильм, то секс. Я смущался дико, молил про себя: «Может, хватит уже?» А вслух предлагал Виолетте поставить что-то другое. Но она как будто не слышала. Мне приходилось постоянно прикрываться, как-то себя успокаивать. А она как ни в чем не бывало сидела рядом в короткой ночнушке и то потреплет меня по голове, то еще как-то прикоснется. А я-то без понятия – может, во всех семьях так: родители не смущаются взрослых детей, запросто к ним прикасаются и фильмы про секс вместе смотрят. Откуда мне знать?