Меня зовут КРАКЕН!

Рокси тоже хороша. То есть я просто Артур Кракенов, а он и мега крутой боец, и обладатель эксклюзивной техники, еще и прибыл издалека. Это что за принижение моих заслуг? Могла, хотя бы, рассказать, как я… нуууу… кучу пацанов во время первой Сходки отмутузил. Блин, про меня даже сказать толком нечего, так как большая часть моих сражений строго засекречена. Ладно, простим блогершу на первый раз.

Франклин активировал свой микрофон и всмотрелся в зал.

— Где там этот Артур? Не вижу! Неужели спрятался?

По залу прокатились редкие смешки. А те люди, что стояли рядом со мной, как-то опасливо заозирались. О моем лидерстве над половиной молодежных банд города знали многие, потому опасались скорой и весьма болезненной реакции на подобную «обиду». Наивные. Хороший лидер не ведется на такие подколки, для моей реакции нужны аргументы посерьезнее.

— Да подсветите вы вашего главного! — проворчал Франклин. Свет тут же выхватил меня. Получилось немного ярко, так что пришлось немного прищуриться. — Вот он, красавец. Наглый и уверенный в себе бандюга, которому вы пришли преклонить голову. Самим-то не стыдно? Какой-то барон заставил десятки уважаемых аристократов плясать перед собой на задних лапках. Тьфу! Мерзость! Впрочем ладно, меня совершенно не интересует ваша любовь к самоунижению.

Народ недовольно загалдел, а кто-то даже крикнул пару нелицеприятных фразочек.

— Артур… — продолжил Финниган. — Наш бой все равно состоится, так что у меня к тебе будет серьезное предложение. Как насчет того, чтобы поднять ставки?

В эту же секунду в личку пришло сразу два сообщения.

От Кейлы: «Тут что-то не чисто! Даже не думай!»

И от Франклина: «Не дергайся и просто соглашайся». Вдобавок к тексту было прикреплено фото англичанина, который обнимает улыбающуюся Миру на фоне малийской музыкальной Академии.

Рука непроизвольно сжалась в кулак.

Вот же ублюдок… тебе конец…

Глава 31 Разговор по душам не получился…

За некоторое время до этого. Императорский дворец. Малый Совет.

Ярослав слегка покачивался на стуле и в очередной раз выслушивал, как министр финансов Пётр Строганов ратует за проведение экономической реформы. Все мечтает о расширении влияния рубля на европейские и африканские рынки путём привязки его к продаже Европия и других связанных с ним элементов. Амбициозно, конечно, но малореалистично. Слышал, Император Манс планировал сделать нечто подобное со своими франками, а Эйлин Трухильо — со своим песо. И никто пока что не преуспел. Слишком много интересов следовало учесть и слишком много сторон «замаслить».

Но Строганов продолжал из года в год пропихивать новые варианты реализации этого плана, чему, кстати, очень способствовал канцлер Панкратов. И плевать им было на то, что подобное можно было провернуть исключительно путем пролития рек крови. Своей, чужой, не важно — пострадают в итоге все. Разве что, кроме самого Ярослава. Его убить будет очень и очень сложно…

Следом слово взял министр иностранных дел, Александр Воробьев. Это был мужчина с благородными чертами лица и аккуратно уложенными волосами. Он был опытным дипломатом с острым умом и проницательным взглядом, вступившим на свою должность еще при Императоре Константине. Удивительно, как у него получалось выполнять свои обязанности вне зависимости от того, кто именно находился на троне.

Именно поэтому он и не нравился Ярославу, ибо доверять человеку, который раз за разом становится под новый флаг — очень опасно. Причем, когда у самого Александра спрашивали за эту тему, он раз за разом отвечал, что предан исключительно государству Российскому, и будет действовать в его интересах при любой власти.

Сомнительно, конечно, но дело свое Воробьев знал, потому и продолжал занимать эту должность. Да и Лена за него вписалась, а с ней, порой, просто невозможно спорить — все нервы себе вымотаешь в процессе.

Сегодня министр докладывал о нехороших движениях индусов в сторону Корейской Республики. Последние лет пять они упорно засылали туда своих агентов, надеясь выбить любителей дорам из сферы влияния китайцев. Чего мы допустить никак не могли, ибо народ хань является каким-никаким, но союзником. По крайней мере, на бумаге.

— Нам доподлинно известно о четырех случаях вербовки, — продолжал Воробьев. — И это только за последний месяц. Представляете, что будет через полгода? А год? Нет, такого допускать нельзя! Мы должны действовать решительно и не позволить индусам своевольничать на корейской земле!

— Отчего же ты за них так ратуешь? — ухмыльнулся Строгонов, с которым у Воробьева были давние разногласия. — Уж не приплачивает ли тебе китайская сторона за столь «решительную» позицию?

Александр хлопнул ладошами по столу и резко встал.

— Да как ты смеешь! Я всю жизнь проработал во благо Империи и даже мысли не допускал о предательстве. Возьми свои слова обратно или сейчас же получишь вызов!