Меня зовут Лис

* * *

Выдохшись, я упала на истоптанную траву. Два часа всегда пролетают быстро. А с тех пор как я стала отражать удары, Атос выжимал из меня все до последней капли.

– Уже лучше, – заметил он, присаживаясь рядом. Да уж… На нем была только белая льняная рубашка, и я заметила, что он даже не вспотел. – Определенно, ты сражаешься намного уверенней.

– Как скажете, генерал.

Сама себе я теперь напоминала мешок, набитый порубленным мясом. Денег на еду уходило все меньше, а на лекарства – все больше. Лекарь хоть и делал мне скидки, но толку при таком количестве обезболивающего, что я поглощала, не было. И при всем при этом я чувствовала себя безмерно счастливой. Даже ночью, просыпаясь от дикой боли, в темноте я улыбалась. Да, появились новые синяки и даже шрамы, но тело становилось сильнее, послушнее, смелее. Может я и мешок с мясом, но уже не мешок с соломой.

Повернувшись к Атосу, я заметила, что он рассматривает эфес своего двуручника.

– Генерал, а могут мне на складе выдать меч получше? Этот слишком тяжелый.

– Ты все время только ноешь – Хотя голос у Атоса был серьезный, в глазах плясали искорки. – Большой меч – лучшая защита. Кинжалом или сабелькой сложно защищаться.

– Но генерал… – Ох и противный же у меня голос, когда я начинаю что-то выпрашивать. Но искорки в глазах Атоса давали мне на это право.

– Генерал то, генерал это… Не зови меня так. От этих званий я чувствую себя очень старым.

Мысленно перечислив все, что я знаю о субординации и правилах легионера, я решила все же не спорить. Кто я такая, в конце концов, чтобы спорить со старшим по званию:

– И как же мне теперь вас звать?

– Дай-ка подумать… – Атос взялся рукой за подбородок, изображая раздумье. – Хозяин?

Я начала часто моргать, а через мгновение сообразила, что сижу с открытым ртом как идиотка.

– Можешь еще звать меня Великодушный господин. Как вариант – Ваше Величество, правда, тогда тебе придется прислуживать мне за ужином. – Уголки рта у Атоса совсем чуть-чуть приподнялись, а искр в глазах прибавилось. Какие-то доли секунды мне казалось, что он говорит серьезно.

Но он с такой сосредоточенностью смотрел на меня, словно подначивая, что я не выдержала. Уронив голову между поднятых колен, я прыснула от смеха, а затем не сдержавшись начала хохотать в полный голос. Атос усмехнулся и тоже рассмеялся. Я впервые увидела его хохочущим так искренне, и у меня возникло ощущение, что в легионе это вообще происходит нечасто. Может и шутка была не самая удачная, но услышать ее все равно было сродни явлению чуда в этот мир.

Рассматривая смуглое лицо генерала, я вдруг поняла то, что было очевидным с самого начала. Атосу нужен был этот ученик и эти тренировки, может даже больше, чем мне. Он давно не смеялся, и ему необходим был не только повод, но и тот, с кем можно разделить смех. Обычно он ухмылялся или хмыкал, смотрел исподлобья, нервно дергал уголком рта. А ведь лицо Атоса такое приятное, когда он смеется: складка между густыми пепельными бровями разглаживается, на щеках появляются ямочки, совсем как у меня.

Я встала с травы, опираясь на разбитое колено и мысленно вздыхая.

– Ладно, Его Величество король собственной задницы, Атос. Пока я буду тренироваться с этим ужасным мечом, но разговор я подниму снова. – Я вела себя вольно и проверяла границы дозволенного. Как котенок, который на глазах хозяйки пробует лапкой сметану в крынке, но настороженно поглядывает на прутик в ее руке. Можно или нельзя мне так к тебе обращаться? Станешь ли ты снова закрываться и хмуриться?

– Про меч – даже не мечтай. Свободен. – Он уже не смеялся, но я все еще могла разглядеть на его губах подобие улыбки. Атос махнул мне рукой, чтобы я проваливала с тренировки. Пришлось, вздыхая, покинуть пределы поля. Но по воле своих тайных желаний я оглянулась. Атос уже завалился на спину – и я увидела только его широкий меч, прислоненный к изгороди, на лезвии которого вдруг заиграли солнечные блики.

* * *

Жизнь в постоянном притворстве – скверная штука. Ты ежесекундно думаешь о том, что надо делать, чтобы тебя не раскрыли, следишь за жестами, голосом. И постоянно врешь – всем людям вокруг, даже тем, кто тебе очень нравится. А вранье всегда порождает страх и недоверие. Эти два чувства были бичом моего существования в легионе.

Каждый вечер возле костра Кэрка был чарующим и непохожим на все остальное, что происходило вокруг. Но от постоянного вранья и страха я чувствовала себя здесь еще более паршиво.

Поначалу я не могла понять, что делало Кэрка таким особенным в глазах других людей? Но постепенно, шаг за шагом я начала раскрывать характер этого необычного человека, собравшего вокруг себя преданных друзей.

А началось все с лекарств, которые опустошили мой кошель до последней монеты. Тренировки с Атосом были не просто изматывающими, но и богатыми на травмы. У меня постоянно ныли запястья от сдерживающих ударов, ноги от быстрых передвижений, каждая мышца была потянута, а число порезов уже пошло за сотню. В результате я с ног до головы была закутана в бинты и повязки, пропитанные заживляющими средствами.