Читаем Меня зовут Лю Юэцзинь полностью

Лю Юэцзинь торчал в этом переулке уже больше часа и ни на минуту не сводил глаз с главного входа. Время шло, а Синемордый все никак не появлялся. Он решил, что тот уже и не выйдет или, может быть, уже вышел, но через какой-нибудь другой выход. Лю Юэцзиню было очень обидно, что он пас Синемордого целый вечер, а потом вдруг раз и потерял. Знай он об этом раньше, то схватил бы вора еще на улице с закусочными. Хоть при Ян Чжи и был нож, но если бы они начали драться в людном месте, то Лю Юэцзиню, возможно, кто-нибудь бы да помог. Следить – оно, разумеется, безопаснее, однако если упустишь объект из виду, то, считай, что все пропало. Пока Лю Юэцзинь прятался в переулке, он тоже успел вызвать подозрение. Совсем недавно мимо него проходил старичок. Заподозрив в нем вора, он даже устроил ему допрос. Лю Юэцзинь тут же выбрался из укрытия и, попросив у старичка закурить, объяснил, что просто ждет одного человека, который заехал в элитный район, чтобы доставить заказ из ресторана. Это была сущая правда, и старичок не отказал в огоньке, но прежде чем уйти, он еще раз одарил Лю Юэцзиня подозрительным взглядом. Уже отчаявшись дождаться Синемордого, Лю Юэцзинь вдруг услышал со стороны особняков звук сработавшей сигнализации. Увидав переполошившихся охранников, он и вовсе удивился. И тут, к неожиданной своей радости, он заметил бегущего прямо к нему Синемордого. Хотя он и не знал наверняка, что именно натворил Синемордый, но, судя по переполоху, того следовало хватать прямо на месте. Поэтому он громко закричал: «Держи вора!» Однако, помня про нож, Лю Юэцзинь не осмелился напасть на Ян Чжи. Синемордый, наткнувшись на Лю Юэцзиня, тоже застыл от удивления. Сначала он не сообразил, откуда возник этот тип и зачем нарывается на неприятности, но потом вдруг вспомнил, что до того как его ограбили, он сам обчистил этого человека. Однако сейчас ему было не до сантиментов, поэтому, увидав на пути Лю Юэцзиня, он решительно вынул из-за пояса нож. Не имея никакого намерения драться, он, угрожая оружием, просто обошел Лю Юэцзиня, после чего бегом устремился прочь. Лю Юэцзинь снова бросился в погоню. Синемордый, который подвернул ногу, не мог соревноваться в беге с Лю Юэцзинем, поэтому, заметив, что тот приближается, Ян Чжи изловчился и что было силы швырнул украденную сумочку ему в физиономию. Лю Юэцзинь такого никак не ожидал. И хотя сумка его не достала, а просто упала под ноги, он об нее споткнулся и повалился на землю. Он поднялся и собирался было продолжить погоню, но Синемордый уже успел свернуть в другой переулок и скрыться из виду. Казалось бы, уже приготовленная утка снова улетела у него из-под носа. Разумеется, Лю Юэцзинь расстроился. Но тут, услыхав шум со стороны главного входа в элитный район, он, опомнившись, возвратился в тот самый переулок, где Синемордый швырнул в него сумкой. Подняв сумку, Лю Юэцзинь тоже поспешил скрыться в одном из переулков.

<p>Глава 16. Янь Гэ</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза