Меня зовут Нур Ахмат

Знал ли сын мясника, что болтает? Ну, подумаешь, поделился с друзьями тем, что услышал на базаре или от соседей. А может, толстяк Нури и сам придумал, что купленный в Советском Союзе хлеб из перемолотых свиных костей?

Только потом оказалось, что придумали это далеко от Кабула.

Ты удивишься, читатель; неужели такую чепуху и сплетню может кто-то придумать специально? И сплетни, и слухи, анекдоты и разные провокационные выдумки — всё используют контрреволюционеры. Все средства хороши, лишь бы они помогли свергнуть революционную власть.

Главари душманов — богачи и феодалы — вооружают своих бандитов не только крупнокалиберными пулемётами, безоткатными орудиями, минами, дальнобойными винтовками. Есть у них и не менее страшное оружие — ложь.

У людей, исповедующих мусульманскую религию, есть свои традиции. И одна из них — не употреблять в пищу свиного мяса. В мусульманских странах, как правило, свинину не едят, как у нас не едят мясо кошки или собаки. Эта традиция к тому же освящена религиозными законами. Поэтому многие верующие люди на Востоке свинину или даже просто изображение свиньи могут воспринять как оскорбление. На это и рассчитывали душманские провокаторы и их иностранные «советники», когда через своих агентов распространяли слухи о хлебе из перемолотых свиных костей. Для чего? Чтобы оклеветать политику афганского правительства, посеять в людях страх, недоверие к власти.

Но верно говорит восточная мудрость: кто дует на огонь, тот обожжёт себе бороду. Пламенное слово правды не погасить никому!

СЛЕД ОТЦА

Слухи об отравленном хлебе ползли узкими улочками, подобно скорпионам. Они проникали в дома водоноши и дуканщика, чеканщика и сапожника, жалили сидящх в чайхане старцев. Слухи обрастали подробностями, вселяя в сердца забитых, неграмотных людей страх.

Две женщины, чьи лица были скрыты паранджой, пугливо озираясь, шептались:

— Съешь кусок этого хлеба, и гнев аллаха превратит в прах твоих детей.

— А твой дом, говорят, с той поры люди будут обходить, словно в нём поселилась чума.

Увидев Нур Ахмата, женщины мелкими шагами торопливо разошлись.

Утром мальчик надел свой разорванный халат, затянул его потуже и вышел во двор.

Только сейчас, застыв от неожиданности, он разглядел следы отцовских сапог на до-рожке, когда-то раскисшей от дождя. Отец уезжал за хлебом… Солнце высушило глину, следы затвердели, горный ветер выдул из них соринки. Нур Ахмат поставил ногу в отцовский большой след…

Он шёл на пустырь, где колыхалась толпа, где был хлеб, спасённый его отцом, — настоящим партийцем, революционером.

Стоя на подножке машины, Джуманияз кричал, сложив руки рупором:

— Вы такие же бедняки, как и я! Почему же вы не верите мне, а верите слухам богатеев, врагов нашей революции? Как старший брат младшему, протянули нам руку помощи советский рабочий и дехканин.

Джуманияз спрыгнул с машины, с силой дёрнул борт кузова.

— Смотрите! Хлеб… Мы только сейчас поднимаемся с колен. Мы в начале пути к счастливой жизни. А нас с вами хотят запугать.

Задохнувшись, Джуманияз рванул воротник форменной рубашки и устало прислонился к машине.

Десять шагов было между ним и напуганной врагами тёмной толпой, Десять шагов, Джуманиязу они казались стеной, которую веками воздвигали феодалы между людьми и хлебом, между его народом и светом.