Читаем Меня зовут Шон полностью

Я знала, что увижу Сьюзи в первый же день, ведь в этой глухомани всего два дома. И конечно, не успела я и вещи распаковать, как она появилась, таща на импровизированном поводке ищейку. Терпеть не могу таких невоспитанных собак. Волосы у Сьюзи лежали кое-как, пряди падали на лицо. Под курткой на ней было надето нечто, напоминающее мужской джемпер. Я пригляделась так и есть, мужской джемпер. Мне стало не по себе. Что она за человек?

Сьюзи заговорила с Брайаном, старшим из грузчиков, и, несмотря ни на что, я заставила себя улыбнуться ей. Она была без макияжа, но все равно красивая, и в сравнении с ней я почувствовала себя старой и высохшей, хотя разница между нами не больше десяти лет. Вдова. Да, так оно и есть. Само слово старило меня не меньше, чем утрата.

Я подошла поближе и, только когда она подняла руку, чтобы поприветствовать меня, заметила то, к чему совершенно не была готова. Она оказалась беременной. И я растерялась. Боль резанула так сильно, что я едва устояла на ногах.

А я-то считала, что готова к следующему шагу. Наверное, ошибалась.

* * *

После ухода Сьюзи весь оставшийся день я провела разбирая вещи и стараясь сделать свое маленькое сырое жилище похожим на дом. Перед моим приездом в «Плюще» прибрались, но недостаточно, по моим меркам, поэтому пришлось, оставив мебель посреди комнаты, протирать тряпкой плинтусы и выметать пыльную паутину из углов. В голове неотступно крутилась одна и та же мысль: «Она беременна. Она ждет ребенка». Стоит ли мне теперь оставаться здесь? Что это означает для меня? Я приступила к реализации своего тщательно продуманного плана, но ситуация изменилась, и теперь меня одолевали сомнения. Дом был таким крошечным, таким уродливым. И еще на нервы действовала тишина — со всех сторон нас окружали поля, и до меня долетал лишь смутный шум со стороны шоссе. Чувство было такое, что вокруг нет ничего человеческого — лишь голые деревья и мерзлая земля.

Конечно, если не считать Сьюзи. Моей новой соседки. Стоя у темного окна, я мельком увидела ее в окне их подновленного дома. Это напомнило мне, как в Аплендсе я наблюдала через застекленную дверь своей комнаты за другими девочками, которых, при всей их грубости, объединяло своего рода чувство товарищества. Никто не хотел дружить со мной — девочкой из хорошей семьи. Вероятно, помешанной. Мой дом назывался «Плющ». Плющ ползет, цепляясь за стены. Агрессивный сорняк. Дом Сьюзи назывался «Ива» — дерево, печально поникшее под грузом утрат.

Дрожа от холода, я завидовала Сьюзи, пережидавшей непогоду за надежными новыми окнами, — в щелях моих рам свистел ветер, а дверь для тепла пришлось подоткнуть ковриком. Стемнело рано — еще не было и четырех. И я остановила лихорадочную деятельность: бросив вещи в коробках, просто сидела одна в сыром, холодном, унылом доме. Еды нет. Я еще не разобралась, как включить отопление, и пока не доставала ни ламп, ни свечей, ни телевизора. Какое-то время поразмышляла, не стоит ли выставить на всеобщее обозрение фотографию мужа, но решила в конце концов оставить ее в тумбочке у кровати. Не хотела, чтобы она ежеминутно пробуждала воспоминания о том, чего не вернуть. К тому же Сьюзи могла огорчиться, увидев ее. Я заметила, как она переменилась в лице, когда я упомянула, что овдовела.

Подавленная, я сидела на лестнице, устланной старой узорчатой дорожкой. «Что я здесь делаю?» Я и сама не могла ответить. Говорят, скорбь сродни безумию. Значит, я утратила рассудок… Меня подбросило от звона телефонного аппарата — так громко он прозвучал в полной тишине.

— Алло?

Это был Эдди, юрист, чьими услугами я пользовалась с шестнадцати лет. Единственный, кто знал меня еще ребенком. Невысокий одышливый человек, уже додумывавший отойти от дел. Я была так рада слышать его голос, что едва не расплакалась.

— Боюсь, у меня неважные новости, — сказал он, покончив с расспросами о доме (я соврала, сказав, что он прекрасен).

— А… — хороших новостей я не слышала давно и даже не была уверена, что они еще возможны. — Деньги?

Судебная бухгалтерия не нашла ничего. Ни тайных счетов, ни вложений. Похоже, действительно ничего не осталось. И ты уже знаешь, что договор страхования жизни был расторгнут в прошлом году. Мне очень жаль, дорогая.

Я не сразу ему поверила. Это было нелепо.

— Нет, нет, деньги есть, — возразила я.

Я не знала, сколько их, но мне всегда казалось, что достаточно, чтобы я могла чувствовать себя комфортно. У меня не было причин думать о них.

— Прости. Похоже, счета… истощены. Там ничего нет.

Интересное он выбрал слово. Я так себя и чувствовала: истощенной. Иссохшей. Опустошенной. Пустой человек в пустом доме. Оставалась лишь какая-то сумасбродная гордость, стремление продолжать жить, не глядя под ноги, в ту бездонную пропасть, на краю которой я балансировала.

— Спасибо, Эдди, — я повесила трубку, чтобы он не услышал, как я расплакалась.

<p><strong>Сьюзи</strong></p>
Перейти на страницу:

Похожие книги