Меня зовут Шон

Я давно не бывала в Лондоне, и потому меня удивил прилив энергии, который я ощутила, проетжая на поезде по мосту Блэкфрайерс над широкой мутной Темзой, наблюдая за сотнями людей, спешащих по важным делам. Это напомнило мне, что у других людей есть работа, дети и глупые переживания по поводу потеков в ванной и оплаты счетов за газ. А не эта мелодрама, в которую решила броситься я. Переехать поближе к любовнице мужа? О чем я только думала? Я почти свихнулась от горя, злости и боли. Но, ступив на этот путь, я пришла к совершенно неожиданному результату, и теперь нужно было двигаться дальше, ведь на кону оказалась жизнь ребенка.

Я встретилась с Лизой Рагоцци в «Кафе Неро» недалеко от ее офиса в Боро и мысленно поблагодарила ее за выбор. Место было уютным, однако позволяло сохранить анонимность, затеряться в потоке студентов с ноутбуками, озадаченных иностранцев, пытавшихся разобраться в картах из путеводителя, перевернутого вверх ногами, и офисных работников, для которых самой важной задачей было всячески избегать контактов с другими людьми в течение всего получасового перерыва.

Я сразу обратила внимание, насколько Лиза красива. У нее были густые темные волосы, опускавшиеся до ворота белоснежной рубашки, и темные глаза, только вот скулы слишком выпирали, а ноги в колготках были трогательно тонкими, похожими на веточки.

— Нора? — неуверенно спросила она.

Нервная женщина. Возможно, кто-то когда-то причинил ей сильную боль.

— Добрый день, Лиза. Спасибо, что согласились встретиться.

Она была слишком вежлива, чтобы откровенно разглядывать меня, но в ее лице я уловила мимолетное выражение — «это точно не она». Теперь она поверит, что я действительно беспокоюсь за подругу, и, возможно, будет более откровенна.

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Я взяла в руки дурацкий высокий стакан с кофе и устроилась на стуле, глядя на нее. Вокруг нас образовался пузырь тишины в море фонового шума, отражавшегося от стен.

— Наверное, вам это кажется странным.

— Не очень, — костяшки ее пальцев, сжимавших чашку чая с мятой, побелели. — Мне всегда было интересно, чем для него все закончится. Я немного поискала после вашего сообщения. Он женился? Это и есть ваша подруга?

Стоило предположить, что она отправится за информацией в интернет.

— Она ужасно разозлится, если узнает, что я встречалась с вами. Она полностью все отрицает.

Проще говоря: «Не пытайтесь связаться со Сьюзи».

Она кивнула:

— Конечно, я сама долго была такой же.

— Не расскажете мне?

И она, уставившись в стынущий чай, поведала мне свою историю, пока я, сгорая от стыда, поглощала смесь сливок и сахара. Лиза морила себя голодом, будто святая мученица. Не то для того, чтобы на нее больше не взглянул ни один мужчина, не то для того, чтобы ее не замечали вовсе. Она рассказала мне, как познакомилась с Ником на первом курсе Ноттингемского университета; он учился на втором. Как ее поразили его знаки внимания: прочие парни, которых она знала, хотели только переспать с ней, а потом даже не заговаривали на людях. Тяжело переживая разрыв после романа с регбистом, длившегося целый семестр, она встретила доброго, внимательного Ника — невысокого, ладного, со скорее приятным, нежели красивым лицом. Просто спасение.

— Он пригласил меня на обед! Это было неслыханно. Казалось бы, простая пиццерия, но я была так польщена. И он помнил все, что я ему рассказывала: имена всех моих преподавателей и кота, который был у меня в детстве, и прочие разные мелочи. Я и оглянуться не успела, как мы начали жить вместе.

— В студенческом общежитии?

Она покачала головой на хрупкой шее:

— Только вдвоем. Отец Ника, кажется, оставил ему довольно солидное состояние. Я казалась себе такой взрослой. Мы даже наняли уборщицу! Но потом…

Ах да. То самое «но потом». Интересно, у всех наступает такой момент, когда ты понимаешь, что у твоих идеальных, блестящих отношений, у твоей великой любви есть оборотная сторона? Ты словно переворачиваешь камень. Для меня такой момент настал, когда я нашла бальзам для губ в вещах из машины мужа.

— Да?

— Он начал ревновать. Мы с одним парнем занимались совместным проектом, неплохо ладили, но Ник был таким подозрительным. Он звонил мне, пока я была на учебе, иногда по тридцать раз за час. А если я задерживалась хоть на минуту — например, дольше обычного шла из библиотеки, заглянув по дороге в магазин или куда-нибудь еще, он хотел знать почему. Потом он стал запрещать мне ходить куда-то с подругами. Они вовсе не были тусовщицами — обычные прилежные студентки. Мы пошли тогда на концерт, и я надела… она снова уставилась в чашку, и от тяжелых воспоминаний ее голос зазвучал глуше. — Я надела топ-корсет. Они тогда были в моде. И он просто взбесился! «Для кого это ты вырядилась, если меня там не будет? Ты еще с кем-то встречаешься?» В конце концов я переоделась в футболку. Так было проще.