Меня зовут Синдбад Мореход (СИ)

   После получения титула 'деревенщина', с Фараха спало оцепенение - мой товарищ снова стал весел и подарил девушке дерзкую улыбку на все тридцать два. Марина же как-то странно охнула, ее рот и глаза округлились, а брови исчезли под челкой. Не надо быть провидцем, чтоб понять - стервочку кто-то ущипнул за задницу. Ответка последовала моментально, но хлесткой пощечины не получилось - андоррец перехватил ручку на полпути и поднес к губам. Выдернув свою ручку из лапы Фараха, уже почти спокойная Марина, задрав носик, фыркнула и удалилась в подсобку. Ее отец, наблюдавший эту сцену, тут же подскочил к нашему столику, и демонстрируя дубинку, потребовал немедленно освободить его таверну от нашего присутствия. Похоже, дубинку он не собирался применить - видимо, 'стеснялся'. Пока я рассматривал с улицы строение таверны, прикидывая, как туда пробраться ночью, дверь заведения открылась - на пороге стояла Марина. Зыркнув на нас притворно злым взглядом, через губу выдала.

   - Дрова наколете, сложите в сарае, с утра таскаете воду и помогаете по кухне. Спите в сарае, сено сами себе натаскаете, будете плохо работать - будете мало есть.

   - Эй, стой, красавица! Не так быстро. Может, покажешь где что, и что к чему? - Фарах быстро приблизился к Марине и взял ее за руку. Та, якобы с негодованием, выдернула ее. - А вдруг я по незнанию перепутаю сарай с твоей спальней, и получу по роже ни за что. А если сарай перепутаю со спальней твоего отца.... Тут Марина не выдержала и прыснула в кулачек. Следующий захват ее руки она 'не заметила'. До ужина времени - море. Мы устроились, разобрались, где брать инструмент, где ведра, где вода.... Первое задание - рубка дров - оказалась неожиданно трудным делом. Мы с Фарахом уже прилично взмокли, а кучка колотых дров была просто курам на смех. Когда полено, которое я пытался располовинить, упало во время размаха в третий раз, Марина, наблюдающая за нашей работой, заржала в голос.

   - Правду сказал отец - что вы такие же крестьяне, как он певчий церковного хора. - Молвила она, отсмеявшись. - Он сам бывший десятник, пехотинец, и вас определил как воинов. Филарета (андоррец выбрал себе такое имечко) как декарха (десятника), а тебя вообще как кентарха (сотника), если не выше, несмотря на твой возраст.

   - Что это вдруг старого солдата, - я усмехнулся. - потянуло пооткровенничать с дочерью?

   - Я спросила, почему он не поколотил вас палкой, как обычно бывает, если, ну... На что он ответил, что на тот свет не торопится, и пояснил почему.

   Упс! Косяк! Хотя - как посмотреть, в данном случае еще непонятно. Раз нас пустили во двор и поделились своими наблюдениями, то может быть, не все так плохо. На всякий случай перевел тему.

   - А что у тебя с рукой? То есть, как ты ее потеряла?

   - Я маленькая была. Отец рассказывал, что служил тогда в гарнизоне под Себастией. Во время внезапного нападения арабов, мать взяла меня на руки и побежала в укрытие, но не успела - стрела попала мне в руку, пробила ее насквозь и вошла матери в шею. Так и лежали мы, пришпиленные друг к другу стрелой. Нас подобрали только на третьи сутки, когда нападение было отбито, а меня чуть не похоронили вместе с матерью. Я была вся залита ее кровью - хорошо еще, кто-то заметил на лице ребенка чистые дорожки от слез.

   Еще немного поговорили ни о чем, и Марина ушла готовиться к ужину. Когда с кухни потянуло ароматами еды, быстро сполоснувшись направились к источнику вожделенных запахов. Из кухни мы вылетели как пробки, едва не отведав половника от шеф-повара, но наша инициатива как добровольных помощников не осталась незамеченной. Марина нас быстро взяла в оборот. Под ее руководством мы приводили обеденный зал в порядок. Смахнули со столов крошки и мелкие объедки, оставшиеся с обеда, выровняли скамьи, расставили на столы миски, кубки и другую столовую утварь. Для моих замыслов это было очень кстати. Я решил травануть часть экипажа 'Магдалины', и воспользовавшись горячими вакансиями, занять их места на судне. Оказавшись вне зоны видимости напропалую флиртующих между собой голубков, открыл флакончик с ядом и нанес его на подушечки четырех пальцев. Проходя мимо стола святош, поправил не вряд стоящую посуду, после чего вышел во двор - дело сделано. Яд был смертельным, но в той дозе, что предстояло принять неудачникам, летальной опасности не было. Сильная водянистая диарея, рвота, общее обезвоживание организма - короче, клиника один в один, как холера. Конечно, его действия хватало только на сутки, но дикая жажда пациентов давала возможность продолжить курс 'лечения' на любой срок. Поужинали мы с Фарахом знатно - я даже усомнился в пословице 'кашу маслом не испортишь', в нашем случае - мясом. В сарай андоррец заявился прилично заполночь - я еще не спал, прокручивая в голове предстоящие варианты развития событий, а их были сотни. Чтоб отвлечься, спросил у друга, как прошел вечер, как впечатления. Фарах немного помолчал, видимо, собираясь с мыслями.