Меня зовут Синдбад Мореход (СИ)

   Как оказалось, рыжие, не теряя времени, добились внеплановой аудиенции у августы и наябедничали на меня. Императрица в это время принимала эпарха (Руководитель городской администрации Константинополя - Верховный судья, кроме дел, связанных с самой верхушки знати. В ведении эпарха также находились городские тюрьмы.). Эпарх заверил Зою, что не пройдет и часа, как и я предстану перед ее черные очи. Тут же дал задание заместителю, отметив срочность и важность задания, не вдаваясь в подробности, поскольку сам их не знал. Важные задания, связанные с пожеланиями августейших особ в отношении столичного дворянства, (то есть аресты) выполняло спецподразделение прозванное 'ночной сотней'. Именно его и послал ко мне зам, а поскольку это было первое задание от императрицы, чтоб не облажаться, назначил старшим сотника. Вылетевший из окна предводитель столичного НКВД, придя в себя, не решился идти приступом на дом купца. Во-первых потому, что купцы себя так не ведут - даже задержанные им маркизы и графы безропотно следовали его указаниям. Во-вторых, императрицы за купцами не посылают, тем более командира сотни. Поэтому оставив наблюдать за домом обескураженный десяток сопровождения, он, взобравшись на коня, галопом умчал во дворец с докладом и за дополнительными инструкциями.

   Отследив перемещение неизвестно чьих посланцев, пришел к выводу, что жестко меня брать приказа нет, но с учетом моих художеств - всякое может быть. Путь экстренного драпа из штаба до 'Авроры' был разработан Дедом в первую очередь, только вот если инициатор захвата августа, то мое судно уже под наблюдением. Путь из особняка до причала по крышам, через заборы и закоулки, занял запланированные семь минут. На причале столкнулся с Лейсом, доставившим первую партию из пяти слегка пьяненьких и явно недовольных парней. Увидав меня, ребятишки приняли молодцеватый вид, и изобразили готовность пожирать ушами и глазами явившееся начальство.

   Инструктаж последовал немедленно. Согласно которому, как только наберется хотя бы десяток способных управляется парусами моряков, немедленно уводить 'Аврору'. Бухта на ночь запиралась цепью, поэтому следовало выходить через пролив в море и вставать на рейд у софианской гавани, что напротив ипподрома. Остальные должны собираться на борту еще не засвеченного 'Толстяка', и с рассветом двигать в том же направлении.

   Отдав все распоряжения, теми же задворками вернулся в особняк. Там надо было собрать и уложить все необходимые шмотки, свои и ближников, не говоря уже о кассе, которая в случае срочных оперативных надобностей перекочевала с 'Авроры' в штаб. Ну и эвакуация Деда, который был не в состоянии ни петь, ни свистеть, и уж точно не летать. Первым делом собрал кассу. Оказалось, что деньги, привезенные из Александрии, и те, что накопились с проданных товаров, мне одному не унести - целый сундук, в основном серебро конечно, но ведь серебро! Я уже молчу про то шмотье, которым мы обросли за две недели пребывания в штабе. Что делать, если все нужно, но даже самое нужное - деньги - унести не возможно. Знал бы, оставил при себе хотя бы Басима....

   Тут пришла идея - а что если пригласить оставленный 'штабс-капитаном' десяток на чай, или на обед, обработать их, и использовать в качестве бесплатных носильщиков. Обдумыванию идеи помешал нарастающий посторонний шум с улицы. Это были звуки кавалькады, не менее пары-тройки сотен конных. Выглянув из окна, увидел, что все пространство улицы, примыкающей к особняку, заполняется конной дворцовой стражей. Опасности пока не было, конные зданий не штурмуют, но и шанс унести свои денежки, если что-то пойдет не так, исчезает напрочь. Между тем часть конницы разошлась на прилегающие улицы, а со стороны и подхода образовали коридор. По коридору проследовала еще одна группа конных, разряженных в пух и прах, в основном в золото, и с красно-белыми плащами, увитыми золотом. Ну вот и причина столь сногсшибающего действа - паланкин, весь в золотых гербах и позументах, как и его носильщики. Чуть сзади - рыжие в полном доспехе, а дальше опять ряженные.

   На гвардейцев, ворвавшихся в гостиную, я не стал обращать внимания, продолжая паковать вещи - впрочем, и они особого внимания мне не уделили, проследовав дальше. И вот настал момент, решающий если не мою дальнейшую судьбу, то мои дальнейшие действия на сегодня - наверняка. В гостиную вошла императрица. Я, как куртуазный кавалер, оказал все знаки внимания, предписанные этикетом, и указал августе на кресло. Зоя уселась в кресло, тяжело вздохнула, и начала.

   - Ты хоть понимаешь, какие сплетни пойдут по дворцу из-за моего визита к тебе, и это после того, как ты выбросил из окна чиновника, которого боится все столичное дворянство?