Меня зовут Виктор Крид.

Бюрократической волокиты было, конечно, море, но зная нашу систему, как она работает и основной принцип “делиться надо” или “не подмажешь, не поедешь”, я в конечном итоге справился и с ней.

***

глава 50

***

По возвращении из своего путешествия, пока зал еще готов не был, я ускоренно получал заочное образование в педагогическом институте на спортивном факультете, дабы официально получить право на тренерскую деятельность в нашем государстве, где без бумажки ты какашка, что бы в реальности из себя не представлял.

Где-то экстерном, где-то зачетом, а где-то налом, но сроки обучения быстро сокращались, обещая мне вожделенный диплом как раз к окончанию строительства зала.

А при наличии необходимых сумм, желания и хорошей строительной бригады, здание возводится быстро. Мне хватило всего-то чуть больше полугода.

Первоначально я хотел отстроить здание в японском стиле, но столкнулся с массой сложностей климатического, бюрократического и технического характера, поэтому махнул рукой на изыски и доверился опыту людей в этом деле сведущих.

В итоге получился снаружи обычный одноэтажный дом с двухскатной крышей из крашеного профлиста, со стенами из белого силикатного кирпича, с высокими потолками и окнами, поднятыми выше двух с половиной метров от пола.

Размерами домик получился не очень большой. Сам зал имел площадь двадцать на пятнадцать метров. Плюс душевые, раздевалки, санузлы, несколько служебных и технических помещений, рабочий кабинет. Но я за размерами и не гнался. Не думаю, что учеников будет много, ведь имя у меня не раскрученное, громкой рекламы давать я не собираюсь. Так, детишек десяток хорошо если наберется, из тех, чьим родителям водить своих чад на тренировки не далеко будет. Я же не для денег это все затеял, а для души.

Мой собственный зал… Пусть он уже не первый, но все равно вызывает трепет в душе. Хочется его как-то украсить, обставить, придать ему индивидуальность и одновременно с тем стилевую идентичность, общность с традициями тех искусств, которые будут в нем практиковаться.

На одной, не главной стене, выше мягкой полутораметровой обивки, я развесил фотографии.

Фотографии… Жизнь, запечатленная в кадрах. История, рассказанная картинками. Как часто мы смотрим, пересматриваем видео со своих праздников, больших событий, выпускных? Один или два раза в жизни. А фотографии? Те, что распечатаны и разложены по листам альбома? Намного чаще. И с бОльшим удовольствием. Что уж говорить о тех, что развешаны на стенах или стоят в рамочках на письменных столах, в сервантах, расставлены на комодах.

Вот я и развесил на стене всю свою жизнь от той самой ночи: тренировки в парке (снимал отец на старенькую мыльницу), армия: моя “одухотворенная” физиономия под кое-как отбитым голубым беретом, она же, но уже в “боевом раскрасе” под банданой (фото с показухи), соревнования, соревнования, соревнования, снова показательные выступления, опять соревнования, дембель; Япония: Хомбу додзё Айкидо Айкикай, Хонбу-додзё JKA - тренировки, общее фото с Сэнсеями и учениками, сдача экзамена на пояс; Тайланд: официальные соревнования на ринге, общее фото с Мастерами, награждение; Китай: массовая тренировка под открытым небом, экзамен на пояс, общее фото; родной город: закладка зала, завершение строительства… Собственно и вся моя жизнь. Не густо.

Что ж, переходим к главной стене - шомен. Поставить специальную подставку, навешать на нее декоративных катан, или заморочиться и заказать настоящих спортивных для томасегери из Кореи или Японии, которые доставят в разобранном виде, дабы не нарушать законодательство… Лицемерно это как-то. Оружие, которое ставится во главу зала, должно быть боевым, а не бутафорским, тем, с которым ты, либо твои предки, действительно шли в бой. Либо то, с которым в бой ты пойдешь в будущем.

Ограничиться Тории с традиционным портретом основателя? Портрет… А ведь я же неплохо рисую, так что почему бы и нет?

Почти две недели работы у меня ушло на это, но теперь главной стены в моем зале как будто и нет вовсе, зато есть главная стена того самого зала, в котором я впервые встретил Морихея. И сам О-сэнсей в белых доги, белых хакама, сидящий в сейдза перед этой стеной лицом к занимающимся. В полный рост. Все в натуральную величину, на всю стену, от пола до потолка, с максимумом деталей и подробностей, которые удалось вытянуть медитациями из глубин моей памяти.

Получилось… атмосферно, щемяще, но радостно.

В последствии с восточной стены стал смотреть, сидящий на столбе-макиваре, скрестив на груди руки, Мастер Сотама. Не далеко от него на почти таком же столбе стоял со своей бамбуковой палкой Мастер Хон.

С западной стены (а зал при строительстве я ориентировал по сторонам света очень четко, хоть и пришлось из-за этого трижды проект переделывать, подгоняя под топографию конкретного земельного участка) смотрели, стоящие как на общей фотографии все Мастера Шаолиня, у которых я успел поучиться за семьдесят лет монастырской жизни.