Меня звали Генри

 Что-то взорвалось внутри, это желание больше было не удержать. Он кинул ее на кровать, сорвал остатки платья и оказавшись сверху обсыпал тяжелыми яростными поцелуями, но она лишь обхватила его спину двумя руками и прижалась к нему еще крепче. Лацифу было не до раздеваний. Он просто чуть стянул брюки и вошел в нее. Натиэлль замерла, но он не мог остановиться, он не хотел останавливаться, ритмично задвигавшись прижал ее к себе, желая, чтобы она растворилась в нем, стала частью его, чтобы она принадлежала только ему. Бешеный ритм сжигал его изнутри, неимоверное наслаждение дарила ему эта женщина! Взрыв эмоций!Жар разлился по телу и Натиэлль сладко закричала. Лациф выдохнул и замер. 

Тяжело дыша, они смотрели друг на друга. Он медленно приходил в себя: 

“Что же я натворил!?” 

-Только я.…-прошептала она, а тонкий соленый ручеек скатился по ее щеке из уголка глаза. -Я хочу, чтобы ты утолял свой голод только мной! Я люблю тебя Лациф! 

Глаза его удивленно расширились, сердце противно заныло. Он коснулся ее щеки и властно произнес: 

-Ты только моя. Теперь не забывай об этом. 

Натиэлль счастливо улыбнулась и прижалась к нему всем телом.  Эмоции снова накрыли как цунами:

-Сашка... 

-Да? 

-Я голоден! 

-Мы уходим по магазинам! -Натиэлль хитро прищурилась. -Есть ли у вас желания по поводу нашего внешнего вида ваше величество? 

Лациф посмотрел на жрицу. Ее глаза, не отрываясь глядели на него. 

-Мне все равно как ты нарядишься Натиэлль-отмахнулся он и девушка обиженно прикусила нижнюю губу. Лациф пошел мимо, направляясь в коридор, но все же остановился рядом с ней и прошептал прямо в ухо, обжигая ее своим горячим дыханием: 

-Но не забывай, что только я должен видеть твое прекрасное тело. 

Натиэлль забыла, как дышать и, кивнув, опустила голову. Ее щеки предательски покраснели: 

-Хорошо. 

Лациф мысленно выругался. Рядом с ней он превращается в дикого зверя. Его клыки и когти растут сами, и он не может это контролировать. То и дело после их ночей Натиэлль лечит царапины, что он оставляет ей, и это не на шутку его тревожило. К тому же она часто шепчет ему о своей любви. Но не только это было проблемой. Кажется, он и сам сильно привязался к ней. Слишком сильно. 

Вот уже пару недель как Натиэлль спит в его постели и сводит его с ума. Остальные либо не знали, либо решили промолчать. Что-что, а это мало беспокоило Лацифа. Однако он заметил, как близка Натиэлль с детьми. Мирайя то и дело по дочернему жмется к ней и даже сдержанный Томас, тает от ее улыбки. Натиэлль давно заняла важное место в их сердцах. Тангури тоже в ней души не чаял, а Илоя и вовсе вечно трещала на ухо, задавая сотни вопросов. Даже скрытная Элизабет, и та, шепталась с ней о чем-то.  

“Когда она успела согреть их души? Когда успела запасть в душу к нему?” 

Лациф и Тангури отправились в столицу вместе с девушками, чтобы найти Барги Балла. Сейчас, когда те ушли по направлению к швейным, они шагали по широким вымощенным камнем улицам, ища среди торговцев нужногоим эмпата.  

Барги оказался скрюченным стариком с длинным носом, в странной желтой трёхпалой шляпе. Он гундосил своим неприятным голосом на всю торговую улицу, расхваливая реликтовое снаряжение. Самое редкое, что есть на землях Баклеи. Оно выпадает лишь с трехглавого змея в адских источниках, да с тигра размером с водонапорную башню, что появляется на равнинах раз в три месяца. 

- Привет Барги- пробурчал Тангури, который недолюбливал этого типа или скорее опасался. Лациф же с улыбкой смотрел на старика с проницательным хитрым прищуром. 

- Здравствуйте! Мой товар лучший во всей стране! Даже лукасы и микарцы не могут похвастаться таким! 

- Да-да, - отмахнулся Тангури, - мы по другому делу.  

Из-под черного капюшона показалась довольная улыбка:

-Привет старик.

- Чего хотите? - Барги напряжённо сверлил взглядом Лацифа.  

“Простите! Прошу! Я не хотел!” 

 Внимание гомокула переключилось. Он покосился в сторону шума. 

Мужчина в старой потрепанной одежде стоял на коленях перед богачом, что ненавистно глядел на него. На дорогомизысканном пиджаке графа темнело пятно от сокаиз кувшинабедняка и тот зло сжимал в руке золоченую трость, смотря как побледневшийот страха мужчина виновато разбивает лоб о землю, кланяясь и прося прощение за свою оплошность.  

Лациф угрюмо смотрел на эту картину. Его улыбка исчезла и клыки медленно поползли вниз. 

-Мой пиджак не станет чище от твоих поклонов-презрительно крикнул граф и замахнулся своей тростью. 

- Не смей- прошипел гомокул. 

Но та уже летела к голове бедного мужчины. 

- Замри!

Когда время растаяло, за спиной бедняка возвышался двухметровый незнакомец в черном плаще, держа в руках золоченую трость графа. 

- Ты хотел его ударить? За что? - прошипел разгневанный гомокул. 

Богач медленно протянул руку: 

- Отдай мою трость. 

- За что? - зарычал Лациф. 

- Он облил меня! Своим грязным пойлом! Сам не видишь!?- голос богача дрожал, но он говорил громко, привлекая внимание людей. 

- А если бы я тебя облил? Ты бы и меня решил ударить? - гомокул сверкнул желтыми глазами. 

- Я тебя не знаю. 

Гомокул выпрямился во весь свой могучий рост, расправив широкие плечи и прорычал: