Меняя лица

Эмброуз, казалось, единственный, кому нечего было сказать. Он редко говорил, но, когда делал это, его внимательно слушали. На самом деле из-за него они и оказались у кратера этим субботним вечером. С тех пор как в их школе побывал вербовщик, Эмброуз больше не мог ни о чем думать. Ребята сидели тогда на заднем ряду, фыркая и шутя о том, что марш на плацу мог показаться прогулкой в парке по сравнению с тренировками у мистера Шина. Не фыркал и не шутил только Эмброуз. Он напряженно слушал, не сводя глаз с вербовщика, вцепившись руками в колени.

Они заканчивали школу через пару месяцев. Спортивный сезон завершился две недели назад. Ребята не знали, чем себя занять, даже больше, чем обычно. Закончились тренировки, бои, о которых можно мечтать, победы, которыми можно наслаждаться. Всё. Только на Эмброуза имели виды несколько университетов, его оценки и спортивные успехи в равной степени позволяли с ходу поступить в Пенн-Стейт. Только у него было ясное будущее.

Мальчишки стояли на пороге больших перемен, и никому из них, даже Эмброузу, — особенно Эмброузу — не нравилась эта перспектива. Они не были готовы к неизвестному, но неизвестное все равно настигало их. Вскоре пропасть разверзнется и поглотит их целиком. Жизни, которую они знали, настанет конец. Они это чувствовали.

— Что мы здесь делаем, Броузи? — Джесси задал вопрос, который мучил всех.

Четыре пары глаз смотрели на Эмброуза. У него было волевое лицо человека, склонного больше к самоанализу, чем к юмору. Оно притягивало девушек и вызывало скрытую зависть у парней. Но друзья чувствовали себя спокойно в компании Эмброуза, словно им передавалась его уверенность. Не только из-за роста, силы, внешности — того, что он носил длинные волосы вопреки моде и недовольству мистера Шина. Просто в его жизни все шло как надо, и, казалось, так будет всегда.

— Я уезжаю, — сухо сказал Эмброуз.

— Куда? В университет? Да можешь не напоминать. — Грант рассмеялся, но его смех звучал вымученно.

Пенсильвания славилась борцами, и, чтобы получить стипендию, нужно было преуспеть в этом спорте. Грант боролся хорошо, но не отлично: стипендию не дали, а семья не накопила денег на учебу. Ему пришлось бы много и долго работать, чтобы оплатить обучение.

— Нет. Не в университет, — вздохнул Эмброуз, и Грант нахмурился.

— Ч-черт возьми, — прошептал Бинс. Он был уже пьян, но соображал быстро. — Вербовщик! Я видел, как ты говорил с ним. Ты хочешь стать солдатом?

Эмброуз посмотрел на лучших друзей:

— Я даже Эллиоту пока не сказал. Да, я иду в армию. Просто подумал, может, кто-то из вас захочет пойти со мной.

— То есть ты привез нас сюда, чтобы мы расчувствовались? Прониклись духом патриотизма? — спросил Джесси. — Этого мало, Броузи. О чем ты вообще думаешь? А если тебе ногу оторвет или еще что похуже — как ты тогда будешь бороться? Все полетит к чертям! У тебя же все на мази! Гребаный Пенн-Стейт ждет тебя с распростертыми объятиями. Хочешь в Хоукис? Тебя и туда возьмут. Огромного парня, который летает, как бабочка, тяжеловеса настолько быстрого, как будто в нем до сих пор всего шестьдесят килограммов. Сколько ты сейчас выжимаешь на скамье? С тобой никто не сравнится, чувак! Ты должен пойти в университет!

Джесси тоже был чемпионом штата, как и Эмброуз, но Эмброуз получал этот титул не единожды. Четырехкратный чемпион, не побежденный за последние три года, первый борец во всей Пенсильвании, который еще в девятом классе выиграл чемпионат штата в тяжелом весе. Уже тогда он весил семьдесят пять килограммов. Его единственное поражение случилось сезоном раньше, когда его поборол действующий чемпион штата, выпускник. Эмброуз взял реванш в финале. Та победа и вписала его в книгу рекордов.

Джесси взмахнул руками и выругался, выпуская такой поток брани, что даже Бинсу, который за словом в карман не лез, стало не по себе. Джесси все отдал бы, чтобы оказаться на месте Эмброуза.

— У тебя ведь все на мази! — повторил он, качая головой. Бинс передал ему фляжку и похлопал по спине, пытаясь успокоить друга.

На обратном пути ехали в тишине. Вел по привычке Грант. Он никогда не пил и сам вызвался быть водителем как-то раз на вечеринке Бинса, давным-давно, хотя Поли и Эмброуз тоже не увлекались выпивкой.

— Я пойду, — тихо сказал Грант.

— Что? — воскликнул Джесси, нечаянно пролив содержимое фляжки на рубаху.

— Я пойду, — повторил Грант. — Они помогут оплатить учебу, верно? Так сказал вербовщик. Мне нужно что-то делать. Я точно не хочу всю жизнь проторчать на гребаной ферме. А теми темпами, какими я коплю на университет, я закончу его годам к сорока пяти.

— Ты только что выругался, Грант, — прошептал Поли. Он никогда прежде не слышал, чтобы Грант ругался. Никто из них не слышал.

— Давно пора, — воскликнул Бинс, смеясь. — Теперь нам нужно уложить его в постель с девчонкой! Он не может идти на войну, не познав женского тела, — добавил он с лучшим латиноамериканским акцентом Дон Жуана.

Грант вздохнул и покачал головой.

— А ты что думаешь, Бинс?

— Я? О, я все знаю о женском теле, — продолжал Бинс с тем же акцентом, играя бровями.