Меняю колоду!

От визита в родную Бобровку мысли вновь вернулись к тому, что случилось после прохождения курсантами Зуевской внепространственной аномалии — именно под таким названием в официальных документах проходила тамошняя Прорва. То что феномен был делом рук какой-то высокоразвитой цивилизации, ежу понятно. А вот для чего было возиться и создавать грандиозную конструкцию, способную принять в себя единовременно неисчислимое количество разумных, непонятно вообще. Скорее всего, напоминает испытательный полигон, по прохождении которого испытуемый награждается какой-нибудь способностью. Вот только теперь никому кроме меня не суждено получить подарок от неведомых благодетелей. Счастье в одну харю. Почему портальный переход захлопнулся? — вопрос, ответ на который будет вряд ли когда-нибудь получен. Чувствую себя немного виноватым, поскольку подозреваю, что поломка лабиринта моих рук дело. Жаль конечно, потерять столь ценный объект. Было бы неплохо, если все наши курсанты, пройдя испытание за Гранью, получили какую-нибудь ультимативную способность. Мне, например, здорово повезло, поиметь абсолютную защиту от любого ментального воздействия. Хотя если подумать, вдвойне повезло, что об этой фишке знаю только я один. В противном случае, меня ждала бы судьба подопытного кролика. Пусть даже сидеть мне предстояло в золотой клетке, все равно, на фиг, на фиг.

Справедливости ради, стоит отметить, что угрызения совести не очень сильно меня мучают. Я не виноват, что придумал способ продержаться во внепространственной аномальной зоне достаточно времени, чтобы добраться до законного приза. Хорошо, что Колька дисциплинирован и выполнил мои указания сидеть внутри Прорвы на попе и никуда не рыпаться. Уж этот простофиля непременно поведал бы Блинову, что получил награду от неведомых иномирян. Пусть это звучит чересчур эгоистично, но мне опять-таки не стыдно. Предупреждать нужно, так что я не виноват.

Задобрив разумными аргументами слегка потревоженную совесть, сам не заметил как провалился в крепкий здоровый сон без сновидений.

Уснул последним, проснулся, как ни странно, первым. Катя и Колян продолжали преспокойно дрыхнуть. На наручных часах семь утра. Если верить расписанию, в Москве будем через три часа. Можно было бы еще поспать, но услужливая память напомнила о маминых пирожках, копченой курочке и прочих вкусностях хранящихся в моем рюкзаке и в желудке забурчало.

Утренний туалет много времени не занял. Сходил до купе проводника, взял стакан чая. На соседей брать не стал, если что, сами сгоняют, тут недалеко. Свернул матрас с подушкой, одеялом и постельными принадлежностями, сдвинул все это в ноги. На столе расстелил лист вощеной бумаги и начал вываливать на него прихваченные из дома харчи. По купе распространился восхитительный аромат домашней выпечки, копчений, солений и прочих вкусностей.

Едва успел приступить к завтраку, проснулись мои попутчики. Колька молча слез с верхней полки, пробурчал без энтузиазма:

— Доброе утро, — прихватил туалетные принадлежности и пулей выскочил из купе.

Тут и Катька очухалась, потребовала покинуть помещение, дабы в одиночестве привести себя в порядок. Ага, щаз, спешу и спотыкаюсь.

— Кать, ты же в трико и кофте. Форму с сапогами в руки и бегом в специальную женскую комнату переодеваться!

— Наглый ты стал Зубов. Раньше таким не был.

— Все течет, все меняется, — философски заметил я и продолжил преспокойно поглощать ножку копченой курицы.

Дальше Екатерина кочевряжиться не стала, похоже, казарменный быт здорово пообломал норов «первой красавицы села Бобровка». Ну это она так считала. Теперь, кажется, наступило время восприятия ею сермяжной правды жизни. Ярый поклонник Вовка Зубов ушел, без зазрения совести, даже со скандалом, бывший любовник променял её такую хорошую на более приземленную девушку, на которой, вне всякого сомнения, собирается жениться. Подруги общаться с ней не пожелали. «Уж очень Катька борзая стала, командырша, мля!» — это мне одна её бывшая приятельница рассказала на танцульках. Кругом предательство, сплошь завистливые недоброжелатели — Екатерина из тех, что всегда виноватых на стороне ищут, категорически не желает объективно проанализировать собственное поведение. Вот и окрысилась девка едва ли не на весь мир.

Тут и Жом подкатил. Пожурил меня, что не взял для него чая у проводника. Впрочем, не зло, скорее по причине плохого настроения и нехилого похмельного синдрома после вчерашних проводов. К тому же парень еще не успел нагуляться-натешиться вволю, девчонок потискать, винца попить, а тут вновь отправляйся в неизвестность. Оно хоть и престижно, ажно в самой Москве учиться, но очко жим-жим, а вдруг не справится. Я его, как мог успокаивал, мол, если что не брошу, чем смогу, тем подсоблю. Все равно переживает. Успокоившись, Жом мухой сгонял к проводнику и вернулся с двумя стаканами крепко заваренного чая и парой кусков фирменного железнодорожного рафинада в бумажной упаковке с изображением мчащегося по рельсам дымящего трубой паровоза.