Меняла

К нашему столу подошла дочка Керта с подносом и принялась неторопливо расставлять перед нами посуду. Вот уж ее точно не волновали сегодняшние убийства. Эрствин смущенно покосился на хорошенькую девицу и замолчал. Та не спеша накрыла на стол, пожелала нам приятного вечера, покосилась на моего юного приятеля, тихо хихикнула и удалилась, вильнув напоследок юбками. Эрствин, которого смутило прикосновение подола веселой девицы, начал краснеть и чтобы прервать неловкое молчание я поспешил заговорить:

– Знаешь, друг мой, смерть – это всегда смерть. Бедняк, убитый за пригоршню меди, не мертвее, чем добрый рыцарь, пронзенный на поле чести копьем какого-нибудь принца. Я даже скажу так – те различия, что существовали между ними при жизни, исчезают, когда люди умирают. Разве нет? Что еще так уравнивает нас в этом Мире, как смерть?

– А служба наемника? Ты сам говорил, что Ренпристе нет сословных различий, там ценят людей не за гербы. Твои слова?

– Каюсь. Эти еретические слова произносил я.

Да… Служба наемника – и смерть… Что ж еще объединяет нас всех? Интересно обернулась наша беседа… Служба наемника и смерть…

* * *

Моя служба в отряде Торна сразу же показалась мне не в пример более веселой, чем прежняя – в Верделе. И отнеслись ко мне сразу по-дружески. В отряде это нормально. Здесь нет места личной неприязни и мелким обидам. Сегодня ты оскорбишь или обманешь парня, а завтра должен будешь доверить ему свою спину? Словом, меня встретили хорошо и сразу дали понять – я свой. Если принят в отряд – значит свой. Мне это было в диковинку, но до Гангмара приятно.

На рассвете мы выступили из Ренприста, заплатив по грошу – как все. Шли весело, мне – новичку – все наши наперебой старались выразить приязнь, кто-то сулил на первом же привале помочь пригнать получше снаряжение, кто-то – потренировать в обращении с моим мечом… Я, конечно, понимал, что это обычное дело, что солдаты стараются поскорее помочь мне освоиться, чтобы отряд и впредь был единым монолитным организмом, но, повторяю, было непривычно и приятно. Я несмело улыбался в ответ и боялся поверить своему счастью.

Не мешкая, но и не спеша особо, мы маршем пересекли добрую половину королевства и вышли к Золотой. Дальше некоторую часть пути предстояло проделать на барке. По Золотой мы шли по течению, это было время отдыха, днем я тренировался с мечом, по вечерам слушал байки моих товарищей, вспоминавших о прежних делах. С Золотой мы свернули в какую-то небольшую речушку, теперь плыть приходилось против течения и нам время от времени приходилось садиться на весла. Но настоящими «тяготами солдатской службы» я бы это не назвал. Свой Дар я скрывал по-прежнему и теперь вообще избегал упражняться в магии – я ведь постоянно был на виду, постоянно в компании. Меня это немного смущало, но я с радостью променял магию на право быть своим в отряде.