Menschen und Leidenschaften (Люди и страсти)

Элиза. Как жарко нынче, так и жжет лицо и шею. Если б не этот благодетельный зонтик, я б сделалась черней арапки, и это бы было плохо для меня, потому что je dois être aujourd'hui plus belle que jamais,[5] для предложенного свиданья… ха! ха! ха! как Любанька смешна была вчерась, начинает мне говорить про этого Заруцкого и про его желание с такой важностью, comme si c'était une affaire d'état![6]… xa! xa! xa! xa!.. бедненькая, начиталась романов и скоро с ума сойдет. Она судит целый свет по себе… например, нынче – всю ночь проплакала, верно, ей кто-нибудь комплимент сказал, и она воображает, что в нее влюблены… и плачет с сожаления! нет, moi je me moque de tout cela![7] вот, уж верно нынче будет страстное объяснение, он упадет на колени… я ему скажу маленький équivoque,[8] – и он должен быть доволен… чего же ему больше?.. Впрочем, этот Заруцкий верно посещал большой свет; он ни мало не похож на этих армейских, его собратий… ха! ха! ха! – армейский!.. одно это слово чего стоит?.. Но кто-то идет!.. а мне нужно нынче быть одной. (Уходит.)

Явление 2

(Юрий и Вас<илий> Мих<алыч> идут по галерее, и Вас<илий Михалыч> что-то ему говорит, ведя за руку.)

Вас<илий> Мих<алыч>. Экой ты упрямый человек! – да выслушай только, что я тебе говорю… Твой отец нынче со мной приходит к Марфе Ивановне, она нас хорошо приняла, а у нее стояла эта змея Дарья, причина всех наших неприятностей, – вот, слушай, брат, и начинает говорить…

Юрий(отходя прочь). И мне нет спокойствия – ни одной минуты… эти сплетни, эта дьявольская музыка жужжит каждый день вокруг ушей моих… (К дяде) Дядюшка, в другое время… теперь я…

Вас<илий> Ми<халыч>. Да, теперь, а не в другое время… слушай, ты должен это всё знать, чтоб уметь ценить людей, окружающих тебя…

Юрий. Я только ценю тех, которые не мучат меня вечно своими клеветами…

Вас<илий> М<ихалыч>. Я понимаю, что ты это на мой счет говоришь, но я не сержусь… не для себя я говорю… но хочу тебе показать, кто твой отец и бабка!..

Юрий(твердо). Ну так и быть, я слушаю!..

Вас<илий> Мих<алыч>. Во-первых, твой отец начал говорить ей о тебе, о твоем отъезде… она расханжилась по обыкновению, уверяла, что она тебя больше любит, нежели он, вообрази, потом он ей стал представлять доказательства противные очень учтиво, она вздумала показывать, что ему и дела нет до тебя, – тут Никол<ай> Мих<алыч> не выдержал, признаться, объяснил ей коротко, что она перед ним виновата и что он не обязан был тебя оставлять у нее, но что были у него причины посторонние и что она изменила своему слову. Она взбесилась до невозможности, ушла. Теперь она нас выгонит из дому… прощай, мой племянничек… надолго, потому что, верно, ни я, ни брат больше сюда не заглянут.

Юрий(всплеснув руками). Всемогущий боже! – ты видел, что я старался всегда прекратить эти распри… зачем же всё это рушится на голову мою. Я здесь как добыча, раздираемая двумя победителями, и каждый хочет обладать ею… Дядюшка, оставьте меня, прошу вас, я измучен…

Вас<илий> Мих<алыч>. Нет… ты должен решиться в чью-нибудь пользу.

Юрий. На что?.. к чему я должен? Кто приказал?

Вас<илий> М<ихалыч>. Честь.

Юрий. Честь? – кто вам внушил это слово?.. О! адская хитрость… как ничтожно это слово, а как много власти имеет оно надо мной… мой долг, долг природы и благодарность: в какой вы ужасной борьбе между собой… дядюшка! зачем вы произнесли это слово: я решился…

Васил<ий> М<ихалыч>. Для кого, друг мой?

Юрий. Отец обладает моею жизнью… но знайте, что если бабушка будет укорять в неблагодарности, если она станет показывать глазам моим все свои попечения о моей юности, все свои благодеяния, всё, чем я ей обязан, если она будет проклинать меня за то, что я отравил ее старость, сжег огнем терзаний седые ее волосы, за то, что я оставил ее без причины, если наконец я сам иссохну от раскаяния, если я буду отвергнут за это преступление небом и землею, если тогда я прокляну вас отчаянным языком моим… если… о, берегитесь, берегитесь… вся свинцовая тягость греха сего погрязнет на вас… Откажитесь от вашего свидетельства, оно ложно, спасите свою душу, оно ложно, говорю вам… признайтесь, что вы солгали…

Вас<илий> М<ихалыч>. Нет, я не откажусь. Когда я сам видел и слышал, что нас с братом выгоняют из дому.

Юрий. Итак, всё кончено. Вот мое слово.

Вас<илий> Мих<алыч>. Ну, слава богу, наконец ты решился… я пойду к отцу твоему и объявлю, что ты решился не оставлять его; как он будет рад, и я уверен, что тебя больше прежнего полюбит.