Мэнсфилд-парк

– Мисс Крофорд была совершенно права на днях, когда сказала, что ты почти так же боишься оказаться на виду и услышать похвалу, как другие женщины боятся невнимания. Мы говорили о тебе в пасторате, и так она сказала. Она на редкость проницательна. Я не знаю никого, кто бы так хорошо разбирался в людях. В столь молодые годы это поразительно!. Она, без сомнения, понимает тебя лучше, чем почти все, кто знает тебя давным-давно; а что до некоторых других, я могу представить, по иным ее живым намекам, по нечаянно сорвавшимся с языка словам, что если бы не свойственный ей такт, она могла бы с такою же точностью отозваться о многих. Хотел бы я знать, что она думает о папеньке? Он должен восхищать ее как видный мужчина с достоинством и манерами истинного джентльмена; но оттого, что она знакома с ним так мало, его сдержанность должна ее отталкивать. Если бы они могли долее побыть в обществе друг друга, они, без сомнения, прониклись бы взаимною симпатией. Ему бы доставила удовольствие ее живость, а у ней вдоволь прозорливости, чтобы оценить его одаренность. Хорошо бы им встречаться почаще! Надеюсь, ей не кажется, будто он испытывает к ней неприязнь.

– Она уж конечно так уверена в расположении всех остальных в вашем семействе, что вряд ли у ней возникнут такие опасения, – с легким вздохом сказала Фанни. – И желание сэра Томаса быть самое первое время наедине со своей семьей так естественно, что ничего не говорит об его отношении к мисс Крофорд. Я думаю, немного погодя мы опять будем встречаться, как и прежде, ну, разумеется, насколько позволяет время года.

– Это первый октябрь со времени ее младенчества, который она проводит в деревне. Танбридж и Челтнем деревней не назовешь; а ноябрь еще угрюмей, и я вижу, что миссис Грант весьма встревожена, как бы с приближением зимы Мэнсфилд не показался сестре слишком унылым.

Фанни многое могла бы сказать, но куда безопасней не говорить ничего и не касаться времяпрепровожденья мисс Крофорд, ее достоинств, ее настроения, ее ощущенья собственной значительности, ее друзей, не то можно случайно обронить замечание, которое покажется невеликодушным. Доброе мнение о ней мисс Крофорд заслуживает по меньшей мере благодарной снисходительности, и Фанни перевела разговор.

– Завтра, по-моему, дядюшка обедает в Созертоне, и ты и мистер Бертрам тоже. Дома окажется совсем небольшое общество. Надеюсь, дядюшка будет по-прежнему благоволить к мистеру Рашуоту.

– Это невозможно, Фанни. После завтрашнего визита он станет относиться к нему хуже, ведь мы проведем в его обществе добрых пять часов. Я был бы в ужасе от того, какой скучнейший день нам предстоит, если б не куда большая беда, которая за ним последует, – впечатленье, которое он произведет на сэра Томаса. Не сможет он долее себя обманывать. Мне жаль их всех, и я был бы рад, если б мистер Рашуот и Мария никогда не повстречались.

Что касается мистера Рашуота, сэра Томаса, безусловно, ждало разочарование. Как ни расположен он был к мистеру Рашуоту, как ни почтительно относился к нему мистер Рашуот, это не помешало ему вскорости разглядеть хотя бы часть правды – что тот весьма ничтожный молодой человек, не сведущий ни в делах, ни в книгах, не имеющий, как правило, собственного мнения и, похоже, сам того не сознающий.

Совсем иного зятя ожидал он; и, огорчаясь за Марию, он пытался представить, что же чувствует она сама. Ему не пришлось долго наблюдать, чтоб заметить, что в лучшем случае она к мистеру Рашуоту равнодушна. Она обращалась с ним небрежно и холодно. Не мог он ей нравиться, и не нравился. Сэр Томас решил поговорить с ней серьезно. Каким бы выгодным ни был этот союз, как долго и гласно ни были бы они обручены, невозможно ради этого жертвовать ее счастьем. Она дала свое согласие после слишком недолгого знакомства, а узнав Рашуота лучше, раскаивается.

Благожелательно и серьезно заговорил с дочерью сэр Томас: высказал ей свои опасения, спросил, чего она желает, убеждал быть с ним откровенной и искренней и заверил ее, что он бесстрашно встретит все затруднения, и ежели она несчастлива из-за предстоящих уз, надобно от них немедля отказаться. Он все возьмет на себя и освободит ее. Слушая его, Мария на миг заколебалась, но только на миг; едва отец умолк, она тотчас же ему ответила, ответила решительно и не выказывая волнения. Она поблагодарила его за великую заботу, за отеческую доброту, но он явно ошибается, полагая, что у ней есть хотя бы малейшее желание расстроить помолвку или что у ней изменилось суждение или намерение. Она самого высокого мнения о мистере Рашуоте и его нраве и нисколько не сомневается, что будет с ним счастлива.