Меньше нуля

Вика извлекла из папки фотографию, на которой собравшиеся разглядели рекламный носитель, на котором были изображены два мускулистых обнаженных по пояс мужчины, раскрашенные в радужные цвета при помощи Photoshop.

— Ну а что, мне нравится, — произнес Стас, — так сказать, единство изобразительных и выразительных средств с легким оттенком гомосексуальности. Только если есть Эрос, то, видимо, альтернативой должен быть Танатос. Надо подкинуть «Радиотеху» идейку.

— Юмористы хреновы, — рассердилась Вика, — мне-то что делать? Наши юристы подготовили бриф для журналистов, мы как-то должны реагировать на судебное решение.

— Знаешь что, Вика, — задумчиво произнес я, — пожалуй, надо помочь этому «ЭРОСу» максимально широко осветить свою судебную победу. Мы же можем им поспособствовать?

— А смысл? — не поняла Вика.

— Ну, при таких вводных мне кажется, что они сами себя успешно закопают, даже лучше, чем это бы у нас вышло.

После планерки я вышел прогуляться, беспорядочные притихшие переулки вывели меня к небольшому скверу неподалеку от Счетной палаты. В глубине аллеи две молодых девушки играли в бадминтон, рыжие волосы одной из них разметались по плечам, косые лучи солнца падали на них сквозь листву. Чуть поодаль на лавочке на солнцепеке развалился немолодой уже бомж. Снисходительно глядя на девушек, он сделал глоток из пластиковой бутылки, спрятанной под грязной коричневой курткой. Эрос и Танатос, две точки на одном коротком отрезке, к какой из них я был ближе? Когда-то давно я пил коктейли с Алисой, ирландкой с короткими рыжими волосами, в небольшом баре на Шестой авеню в Нью-Йорке. Через двадцать часов мы вышли из лимузина в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди. Алиса протянула мне листок из блокнота со своим телефоном, мы поцеловались, ее дыхание пахло мятными леденцами. Алиса повернулась и пошла к своему терминалу. Я смял листок бумаги, уронил его на асфальт, порыв ветра подхватил бумажный шарик и швырнул в отверстие водостока. Тогда я чуть было не позволил себе быть счастливым. Стас назначил встречу в небольшом пабе недалеко от Охотного ряда, мое такси затормозило около серого монолита здания Минкомсвязи. Я спустился по крутым ступеням. Мы заказали по пинте Guinness.

— Мне звонили знакомые, — начал Стас, — есть возможность взять нового клиента, но с ним всё неоднозначно. Я решил, что нужно сначала тебе рассказать…

— И кто это? — я сделал большой глоток плотного почти черного напитка.

— Феликс Вайсман, — отозвался Стас.

— Банкир, беглый олигарх, живет в Лондоне, Кенсингтон, состояние — 800 миллионов долларов, участник «золотой сотни» Forbes 2013 года. А что с ним не так?

— Он намерен направить значительные средства на борьбу с, как он это называет, режимом. Учитывая профиль наших основных клиентов, нет ли в этом конфликта интересов?

— Ну, как тебе сказать, Стас. Мне всегда казалось, что пиарщик, как солнце, — светит без разбора и негодяям, и праведникам. Ну, или негодяям разного толка, не важно.

— Ну тогда, — Стас поднял свой бокал, — я думаю, вы без труда договоритесь.

ПРОЕЗЖАЯ БАТЕРСИ

В бизнес-зале Шереметьева было пустынно, два немолодых японца что-то оживленно обсуждали перед открытым MacBook, я без интереса изучал разложенные на столе утренние газеты — успокаивающий, хотя и бессмысленный ритуал. Новостные колонки лаконично извещали, что владелец ПЖК Михаил Ефремов может инициировать процедуру банкротства предприятия. Представитель профсоюза сообщил прессе, что рабочие завода готовят коллективный иск к работодателю. Я удовлетворенно отложил смятую газету, кофе в чашке остывал и начинал горчить. На экране телефона высветился номер Вадима.

— Привет, надо встретиться, — произнес он в трубку.

— Я в аэропорту, звони по резервному каналу.

Для экстренной связи мы использовали SIM-карты, купленные с рук без предъявления паспорта, после каждого звонка карта выбрасывалась — незамысловатый прием, позволявший осложнить жизнь потенциальным любителям чужих секретов. Я извлек из сумки старую трубку Siemens.

— Похоже, мы слегка перестарались с Андреевым, — произнес Вадим, — у меня есть знакомый в Генпрокуратуре, он говорит, что в деле «РусПэй» появились новые подробности. Похоже, они использовали ее как канал для отмывания средств, пока непонятно каких, но речь, по его словам, идет минимум о нескольких миллиардах рублей.

— Интересно, — сказал я, — а что за знакомый?

— Петя, не задавай дурацких вопросов, — недовольно пробурчал Вадим. — Знакомый. Но это еще не всё, самое плохое, что там засветились пара офшоров, прокурорским о них ничего не известно, но мои источники говорят, что они могут в итоге вывести на реальных бенефициаров всей этой лавочки.

— Вадик, ты можешь выражаться более конкретно? — я машинально поднял чашку с кофе и поставил ее обратно.

— Цепочка офшоров может вывести на совладельцев банка Nord, — произнес Вадим.

— Твою ж налево! А твой знакомый может сделать так, чтобы они там не очень старались, когда будут копать эту историю?