Меньше – значит достаточно: об архитектуре и аскетизме

Шесть маленьких домов Абсалона были предназначены для разных городов, куда он приезжал бы работать. Прямо перед скоропостижной смертью он решил провести остаток дней в этих жилых ячейках, превратив саму свою жизнь, а не только спроектированные им объекты, в предмет искусства. В них присутствует основополагающий аспект аскетизма, представляющий собой практику постоянной концентрации на себе, а не на чем-то, что может быть навязано другим. Все, что осталось от этого проекта, – это сами прототипы, которые выставляют сегодня в музеях и галереях как арт-объекты, искажая тем самым их первоначальный замысел.

Каждый дом Абсалона был спроектирован с учетом тела своего автора и был достаточного размера для него самого и редкого посетителя. В этих пространствах Абсалон хотел практически полностью отказаться от вещей и свести к минимуму необходимое для поддержания жизни. Всю мебель планировалось встроить в стены. Однако эти дома не проектировались как функциональные, легкообживаемые пространства. Напротив, Абсалон рассматривал их как средства, строго дисциплинирующие его существование. Они вынуждали его не только отказаться от всего, кроме минимума, но и жить в одиночестве, радикально контрастируя с принятыми социальными нормами (пара, семья). Абсалон видел в этих домах акт абсолютной самодисциплины, направленный не на желание, которое стало фетишем культуры потребления, а на его противоположность – воздержание. При этом он понимал воздержанность не как форму карательной дисциплины, но как способ придать форму избранному им образу жизни. Таким образом, его проект говорит нечто чрезвычайно важное о самоорганизации, а именно о возросшей роли правил и норм. В противоположность поверхностному романтизму самоорганизации, так популярному среди архитекторов и дизайнеров, требуется много усилия и самодисциплины, чтобы реально выйти за пределы существующего социального порядка. Показывая как-то свои дома во время лекции, Абсалон заявил: «Я не могу представить себе жизнь без структуры. Я уверен, что я должен создать новые правила, чтобы уйти от старых правил. Это своеобразная жизненная технология. Создавать новые правила, несмотря на то, что это может ограничить тебя. Создание ограничений для самого себя, я думаю, – это наилучший путь; я не вижу никакого другого способа» [38] . Интересно отметить, что Абсалон не представлял свои проекты как утопию. Он утверждал несколько раз, что его вовсе не интересует создание сколь-либо общей социальной программы. Его единственной задачей было осознанное изменение собственной жизни. В отличие от многих художников и дизайнеров, он был сосредоточен на собственной жизни как на конечной форме своего творчества.

Демонстрируя эту радикальную самодисциплину, Абсалон демонстрировал тип поведения, не принятый в современном искусстве и дизайне. Сегодня многие художники, архитекторы и дизайнеры считают необходимым продвигать в своих проектах идею социальных реформ, но они редко при этом смотрят на свою собственную жизнь, которая в действительности составляет основной источник их работы. Многие люди, работающие в области архитектуры, искусства и дизайна, живут в сомнительных условиях, выполняя бесплатную работу и не имея социального обеспечения. Их жизни все больше наполнены тревогой, тоской, фрустрацией, зачастую – депрессией. Несмотря на социальную миссию, которую кураторы, архитекторы и художники горячо поддерживают в своих инициативах, мы знаем, что мир творческих профессий имеет высокую конкуренцию и безжалостен к тем, кто не следует его правилам. А сами творческие работники с трудом принимают эту реальность, и вследствие высокой конкуренции им кажется почти невозможным организоваться в союз или общественную организацию, которая защищала бы их от эксплуатации. По иронии судьбы многие из этих людей уже живут жизнью аскетов, но ненамеренно, не будучи способными придать этой жизни более автономную структуру, структуру, которая позволит им, как первым монахам, жить согласно своей собственной идиоритмии, а не в безумном ритме постфордистского производства. В этих условиях слоган «меньше – значит больше» выглядит по меньшей мере издевательским комментарием к нашему все более шаткому положению, потому что теперь мы знаем, что «меньше» – это всего лишь «меньше», и в этом мало романтики. В то же время именно в творческой работе, где граница между работой и не-работой неуловима, сама жизнь стала главным источником производства (и эксплуатации), и в этом можно увидеть возможность использовать ars vivendi как основное средство сопротивления. Наследие аскетических практик следует воспринимать как средство изменить существующее положение вещей, сосредоточившись на нашей собственной жизни, – или, лучше, увидеть в нашей жизни во всех ее проявлениях и организационных аспектах возможность для перемен.