Мент для новых русских

– Грехи наши тяжкие, – выдохнул отец Варфоломей, принимая кружку с вином. – Не ворованное?

– Ни Боже мой, – Тотошка даже зажмурился от такого предположения, словно сама мысль, что у него, у Тотошки, может что-то ворованное, приводила его в неописуемый ужас.

– Не сомневайтесь, батюшка, – успокоил и Доктор, который тоже взял в руки кружку с вином. – В последнее время мы все ступили на стезю благочестия. Вспомнили, как минимум, одну из десяти заповедей. Там где про не укради.

– Язык твой… – пробормотал отец Варфоломей и выпил.

С Доктором у них были споры давние, в которых Доктор выступал не столько с позиций безбожия, сколько с высот вселенского скептицизма. И каждое упоминание Доктором священных текстов воспринималось священником как начало нового спора.

– Нет, – допив вино, протянул Доктор, – я не ставлю под сомнение божественное происхождение этих заповедей, но меня смущает некоторая безнаказанность за их невыполнение. У нас, медиков, с клятвой Гиппократа даже чуть построже будет.

– Язычники вы все, и Гиппократ ваш, – отец Варфоломей сплюнул, – язычник.

– Естественно, язычник, – согласился Доктор, покосился на Ирину и разлил остаток вина в кружки – себе, священнику и Тотошке. – Но и с язычниками я также не согласен. Ваше здоровье!

– Ага, – залпом осушив кружку, засмеялся Тотошка. – Он ни с кем не согласный. Он и сам с собой не согласный. Такое несет, бывает, что прямо с души воротит.

– Откуда тебя воротит? – переспросил, прищурившись, Доктор. – С какой такой души?

– Вот, опять начал! – засмеялся Тотошка, и братья Кошкины, сидевшие поодаль, тоже, на всякий случай, заулыбались.

– Не начал, а продолжаю, – сварливо поправил Доктор. – Я принимал участие в десятках операций и ни разу не обнаружил внутреннего органа с названием «душа». Не доводилось встречать, извините.

– Душу ему не доводилось встречать, – закричал Тотошка, – а совесть тебе встречать доводилось? А, это, ум и честь нашей эпохи?

Тотошка снова залился смехом, хлопнул рукой по столу.

Отец Варфоломей отодвинул кружку:

– Я смотрю, обновка у вас.

– Обновка? – Тотошка оглянулся туда, куда глядел священник. – А, палатка. Да. Это мы Михе купили. И постель купили, и… Много чего купили.

– Какому такому Михе? – отец Варфоломей внутренне сжался, понимая, что ведет сейчас себя подобно ментовскому осведомителю, втираясь в доверие и расспрашивая.

Нет, одернул себя священник, ничего я Юрке не скажу, если что-то о Крысах узнаю. Ничего. А вот если…

– Миха? – переспросил Тотошка. – А это помнишь, когда в клубе первый раз бомба рванула?

Тотошка рассказывал долго, с подробностями и выдумкой. В его изложении получалось, что Михаила они с Ириной вынесли чуть ли не из самого эпицентра взрыва и выхаживали его, разве что кровь свою ему не переливая.

А когда жизнь они Мишке спасли, то пообещал он в благодарность, что поможет им, защищать станет, и никто больше в целом свете их тронуть не сможет. А если кто посмеет, то Мишка с ними разберется.

– И смотри вот, – широким жестом закончил свою историю Тотошка, – как сказал, так и получается.

– Трепло, – оценила рассказ Ирина.

– Ну, уважаемая, – пожал плечами Доктор, – в общем, в наиболее важных моментах, уважаемый Тотошка почти не соврал.

– Я соврал? Все – чистая правда. У кого хошь спроси. Вон, у Старого спроси, у Коня…

– Трепло, – повторила Ирина.

– А кто он такой, Михаил? – снова задал свой вопрос отец Варфоломей.

– И не знаю, и знать не желаю. Мужик. Настоящий мужик.

– А он, часом, не архангел? – вкрадчиво поинтересовался Доктор, – ниспосланный защитить рабов божьих и наставить их на путь истинный? Как полагаете, батюшка? Вывести, так сказать, народ избранный в землю, текущую молоком и медом.

Ирина перекрестилась, тяжело вздохнув.

– Чего вздыхаете, Ирина? Не согласны? – Доктор даже засмеялся. – Ирина у нас считает, что вовсе даже наоборот, что Михаил одержим нечистым духом и всех нас прямиком отправит в геенну огненную.

– Поостерегся бы ты, Доктор, слова такие вслух произносить, – перекрестился и отец Варфоломей. – Не шутят такими вещами.

– А что? Вам-то самому, батюшка, с нечистым сталкиваться приходилось?

– Типун тебе, – отец Варфоломей снова перекрестился.

– Так ни разу и не довелось? – разочаровано переспросил Доктор.

– Не тебе меня спрашивать. И не мне тебе отвечать, – твердым голосом произнес отец Варфоломей.

– Ну, извините, коли это тайна, – развел руками Доктор. – Извините.

Внезапно голос подал один из Кошкиных.

– О! – громко протянул он, указывая пальцем куда-то в сторону.

– Чего там… О, господи, – Тотошка вскочил с места и бросился к Михаилу, который появился из кустов. – Что с тобой?

Михаил стоял, покачиваясь, словно во сне, веки были полуприкрыты, но зрачков видно не было, только белые полоски. И белое с желтизной лицо. И кровь, размазанная по лицу и прочертившая темную дорожку по подбородку.

Тотошка попытался подхватить оседающего на землю Михаила, но не смог – не хватило сил.

Подбежал Доктор, Ирина и оба брата Кошкина, не дожидаясь приказа, оказались возле Михаила.

– Руки уберите, – прикрикнула Ирина.

Михаил застонал.