Мент обреченный

– Короче, пацаны эти насчет «крыши» базарили. Кому из них Григорич платить должен. Я хотел было встрять, развести ребят, да не стал. Они там к словам не очень-то прислушивались, один аргумент: «Да ты знаешь, козел кто мы такие?!»

– И кто они такие?

– Троих первый раз видел. Не местные пацаны. В пальтишках, галстучках, прямо салон Славы Зайцева. Они, в основном, и накатывали, фиксами золотыми сверкали…

Паша потер подбородок, создавая видимость сильного душевного волнения и активной работы памяти.

– Не волнуйся так, Одышкин. Где Третьяк – там победа. Говори, кого узнал.

– Петю Канарского знаете?

– Ну еще бы…

Петя Канарский слыл местным бандитским заправилой, контролировавшим пару городских районов. Свое необычное прозвище он приобрел за то, что, отдыхая на Канарах, забывшись по пьяни, помочился в ресторанный бассейн, а затем столкнул туда возмутившегося не по делу официанта. Испанские власти затрюмили Петю в местную тюрягу, но через пару дней отдыхавшая братва вытащила авторитета под залог.

Петя очень гордился этим фактом биографии, при каждом удобном случае в розовых красках расписывая, как тянул срок на испанской зоне, будучи пойманным Интерполом на крупной афере с оружием. Все верили, и в конце концов Петя поверил в это сам.

Внешность типичного питекантропа и бычьи повадки немного подмывали Петины воспоминания – подобным товарищем вряд ли заинтересуется Интерпол, но никто открыто сомнения не высказывал, боясь навлечь нечаянный гнев Канарского. Петя по природе был обидчив и мог обидеться.

– Так что, он присутствовал?

– Григорич ему до этого платил.

– Ты не виляй задницей! Был он на разборке или нет?

Паша, чуть не плача, выдавил:

– Да… был.

– А с ним?

– Пацаны его. Нико-один и Нико-два. Близнецы.

– Знаем таких. Ну, и чем у братвы раунд закончился? Кто победил?

– Ну, по понятиям эти, в пальто, не правы были. Это Петина территория, даже в газетах пишут. А они откуда взялись? Накатили на Петьку: «Запомни, баклан ресторанный, еще раз здесь засветишься, заставим нассать в ведро, а потом утопим!» Григорича за шиворот и на улицу. Петя обиделся, конечно. По-взрослому так обиделся. Харкнул вслед, пальчик показал. Потом близнецам говорит: «Хера они получат! Найдите Ортопеда, пусть зарядит машинку и разнесет этот сарай к едреной матери!»

– Ортопед? Это Тимохин?

– Да, Серега. Бывший взрывник. Изобретал как-то бомбу, ему ноги-то и оторвало. На протезах ходит, поэтому и Ортопед.

– Отходился.

– Почему?

– На днях шел по улице, нес пакетик, нечаянно выронил, хотел поднять… Говорят, что запчасти от протезов находили в радиусе километра. Хорошо полетал. Погоди-ка! Они в среду в мастерской воевали? Точно! А в четверг Ортопед и взорвался. Часиков в девять вечера! Вот он кому подарочек-то нес, сучье вымя!

Паша пару раз сглотнул слюну. Андрей потопал ногой по полу.

– Ты, значит, после этой «стрелки» на складе решил приболеть?

– Приболеешь тут. Канарский – конкретный малый.

Андрей поднялся со стула. Читать нравоучительную речь о чести и совести он не собирался, проще было заехать в морду, да толку-то. Только руку вывихнешь. Хоть ядерная война, а страус все равно башку в песок зароет. И Одышкина понять можно, лучше грипп, чем гроб. А чего? Другой бы, что ли, не заболел? Кто решился бы панику поднять? Никто. Хорошо рассуждать и упрекать. Все верно, Пашенька, все верно, никто с тобой не спорит. Живя среди страусов, волей-неволей становишься страусом. Даже если очень не хочется.

– Пока, Паша. Живи дальше.

В коридоре Андрей столкнулся с матерью.

– Простите, он что-нибудь натворил? Скажите, пожалуйста.

Андрей не ответил, приоткрыл дверь в комнату и, погрозив Паше кулаком, произнес:

– И запомни, борода многогрешная, ежели что худое за тобой проведаю!.. Хороняка!

Грицук, вытянув ноги, сидел на скамейке и кемарил. Андрей подсел и вытащил из его куртки сигареты. Тоха, не открывая глаз, зевнул.

– Ну шо?

– Очень горячо. – Андрей затянулся. – В среду Петя Канарский, знаешь обморозка этого, со своими быками встречался с какими-то залетными на складе мастерской по поводу «крыши». Одышкин в это время за шкафом после пьянки отходил, весь базар слышал. Залетные, чувствуется, покруче Пети оказались, велели убираться. Странно, после таких предъяв стволы тут же в ход идут. Но обошлось. То ли Петя струхнул, то ли еще что. Велел своим найти Ортопеда, чтобы тот взорвал мастерскую. А в четверг Ортопед сам взрывается – нечаянно. Царство небесное. Усекаешь? Канарский от затеи не отказался и дело, бляха, доделал! Не так, так этак! А Одышкин от греха подальше решил на больняке отлежаться и никого, морда ослиная, не предупредил, даже своих! Хрен-то, если б в ментуру не настучал, тут все понятно, но своим не сказать!..

– Ой, нашел 'рех! Защита жизни путем невмешательства. Меньше знаешь – дальше едешь. Дру'ое не ясно. Работя'и здесь при чем? Эти пере'рызлись, вот и взрывали бы дру' дру'а сколько влезет.

– Паны дерутся, у крестьян чубы трещат?