Мент. Одесса-мама (СИ)

Правда, в душу немного кольнула тревога: что если он в действительности состоит в банде и привезёт меня аккурат к ним в логово на расправу. А ведь никто из наших не знает, где я… Вдобавок, у меня при себе и оружия никакого нет.

Я ещё раз внимательно оглядел извозчика и не почувствовал в нём гнильцы. Нет, кажется, говорит правду — к грабежу он отношения не имеет. Доказательств у меня нет, одни ощущения, но я привык им верить.

Я забрался в пролётку, сел на широкое удобное пассажирское место.

— Н-но! Трогай, холера!

Экипаж покатил по мостовой, подпрыгивая на выступающих камнях и выбоинах.

Ехали мы недолго, с четверть часа.

— Вот здесь я его высадил, — сказал извозчик, затормозив.

Я сошёл на землю и осмотрелся.

Место было не самым живописным: несколько заброшенных домов, какие-то склады, зияющие разбитыми окнами. И главное — ни одной живой души.

— Точно сюда привёз? Не обманываешь?

— Да точно, начальник! Вот те крест — если ты, конечно, крещёный!

И тут мы вздрогнули. Странный стрекочуще-тарахтящий звук привлёк наше внимание.

Я обернулся и с удивлением увидел едущий прямо на нас броневик. Пулемёт на его башне пришёл в движение, затем чёрное дуло «максима» замерло, уставившись на нас.

— Ох ни хрена себе! — выругался извозчик.

Глава 11

Зрелище одновременно пугало и завораживало. Броневичок, конечно, не танк моих времён, но всё равно — агрегат серьёзный. Да и пулемёт — существенный аргумент в любых разногласиях.

А у меня как назло даже шпалера при себе нет…

Неужели этот псведо-священник нарочно так подстроил? Да ну — бред! Даже по меркам Одессы чересчур и стоит на грани между гениальностью и идиотизмом.

Слава богу, расстреливать нас из «максима» не стали.

Броневик со скрежетом и лязгом затормозил возле пролётки, едва не спихнув её с дороги. На пулемётной башне с лязгом откинулся люк, из него высунулась чумазая недовольная голова, принадлежащая совсем молодому пареньку.

— Граждане, не подскажете — где тут фильму снимают?

— Да ты, братец, проскочил — тебе в ту сторону, — махнул рукой извозчик. — Давай, поворачивай и назад. На повороте тебе направо будет, там увидишь.

Даже не поблагодарив, голова скрылась в башне, броневик снова заурчал, развернулся и покатил в указанном направлении.

Я стал осматриваться. Злополучный священник мог податься в любом направлении. Учитывая, что местность была пустынной, надежда найти случайного свидетеля растаяла как прошлогодний снег.

Грабитель явно не дурак и не стал бы приезжать прямиком себе на фатеру. Быть может, нарочно слез тут, чтобы сбить нас с толку.

— Разворачивайся, дядя! — сказал я извозчику. — Едем в уголовный розыск.

— Это зачем ещё? — расстроился тот. — Заарестуете что ли? Так я ж ничего не знал…

— Не боись — никто тебя арестовывать не собирается. Снимем показания и покатишь домой, — заверил я.

— Побожишься?

Я так выразительно посмотрел на него, что он сразу засуетился.

— В угрозыск так в угрозыск. Наше дело маленькое.

Всю дорогу он подавленно молчал, должно быть думал, что я его обманываю, и что по приезду на него наденут наручники и бросят в холодный подвал.

Я вошёл в кабинет, теперь ставший и моим, и снова застал Савиных травящим очередной анекдот. На сей раз до меня донеслась только финальная фраза, после которой все дружно заулыбались.

Увидев извозчика, Рома скривился:

— И кого это ты притащил, Григорий?

— Свидетеля.

Савиных хмыкнул, сел за стол, положил перед собой лист бумаги и, обмакнув перо в чернильнице, уставился на извозчика:

— Фамилия, имя, отчество?

Тот опустился на табурет, на котором не так давно давала показания супруга обнесённого Акопяна, прокашлялся и с усталостью в голосе заговорил:

— Третьяк Александр Мефодич.

— Год рождения?

Тот ответил.

Покончив с формальностями, Савиных убрал письменный прибор.

— Давай, Александр Мефодич, излагай: кого и чего видел…

Рассказ свидетеля много времени не занял. По его окончанию, Роман сильно поскучнел.

— Другими словами: ничего толком ты, Александр Мефодич, не знаешь, толком описать бандитов не можешь, а адрес, в котором ты высадил их главаря — пустырь возле заброшенного склада. Я правильно понял?

Грустно было признавать его правоту, но я всё-таки кивнул.

— Короче говоря, вместо того, чтобы заниматься делами вы, товарищ Бодров, — он нарочно подчеркнул это самое «вы», когда обратился ко мне, — потратили уйму времени, ничего путного не выяснили. Как говорят у нас в уголовном розыске — вытянули пустышку!

Было неприятно устраивать склоку на глазах постороннего человека, поэтому я ответил максимально спокойно, как только мог:

— Товарищ Савиных, я просто выполнял свой долг и делал то, что полагается. Быть может, если бы вы, как мой наставник и старший товарищ, находились со мной — мы бы добились большего результата.

Роман достал из кармана пиджака пачку папирос, не предлагая мне, выбил одну, чиркнул спичкой о коробок и закурил, пуская в потолок клубы сизого дыма.

— Гражданин Третьяк, можете идти!

Извозчик испуганно подскочил и, пятясь задом, направился к выходу из кабинета.

— Прощевайте, граждане начальники!

— Давай, вали побыстрее, Третьяк!