Мент

– Вот черт! – выругался Бабкин, притормаживая.

Бухвостов пальцем поманил офицеров к себе и, покосившись на автомат Дорофеева, поинтересовался:

– Куда собрались?

– Как куда? – отозвался Бабкин. – На задержание.

– Какое еще задержание? В вестибюле появился Корнилов, и полковник переключил внимание на него.

– Что за дела, майор? Опять?! А ну-ка давай поворачивай назад.

– Я вам потом все объясню, – торопливо проговорил Андрей. – Поверьте, на этот раз законность будет соблюдена.

– И это говоришь мне ты? – возмутился Бухвостов и повернулся к парням. – Отменяю все приказы Корнилова до прояснения ситуации.

Опера застыли в нерешительности, бросая короткие взгляды то на Корнилова, то на полковника. Андрею не оставалось ничего другого, как вступить в объяснения.

– Тасканов во всем признался, назвал заказчика, мы едем его брать, – выпалил он. – Теперь все? – Он сделал шаг к выходу.

– Я сказал – все поворачивают назад! – заорал полковник.

– Хорошо, пусть будет по-вашему, – уступил Андрей. – Только вот время не ждет…

– Если надо, подождет. – Бухвостов решительно двинулся к лестничной клетке, жестом приказывая всем следовать за ним. – Сначала заглянем к тебе, во всем разберемся, а потом посмотрим, что надо делать.

Оказавшись в своем кабинете, Андрей подошел к столу и выдвинул верхний ящик.

– Черт! – с досадой пробормотал он и вдруг начал выбрасывать на стол лежавшие в ящике тетради и папки.

Парни, встревоженно наблюдали за ним.

– Сейчас, сейчас, – успокаивающе проговорил Андрей, вытащил ящик и поставил его на стол, потом принялся выдвигать остальные ящики.

– В чем дело, Андрюха? – всполошился Дорофеев. Он никогда еще не видел начальника таким расстроенным. – Что случилось?

– Ну, – поторопил Бухвостов, – я жду. Где твои обоснования?

Перестав ворошить папки, Андрей побледнел, опустился на стул, обхватил голову руками и прошептал:

– Ничего не понимаю…

– Объясни, – не выдержал Дорофеев.

– Диктофона нет…

– Как нет? – не поверил Дорофеев. – Может, ты его в другое место положил?

Андрей покачал головой.

– Я оставил его в верхнем ящике.

– Ты хочешь сказать, что его кто-то стибрил? – подал голос Бабкин.

Андрей не ответил. Опера поняли, о чем он думает: диктофон с кассетой пропал по милости кого-то из своих.

– Без этой записи все летит к черту… – мрачно проговорил Калина, выразив то, что вертелось у всех на языке.

– Значит, доказательств нет, – раздраженно проговорил Бухвостов. – Слава богу, что я вас вовремя остановил.

– Андрей говорит правду, – вступился за Корнилова Дорофеев. – Мы все слышали, как Тасканов заложил своего дружка и назвал заказчика.

– Я этого не слышал, – возразил Бухвостов, – и, судя по вашим постным рожам, сегодня уже не услышу. А посему приказываю всем разоружиться, разойтись по рабочим местам и заняться делом. Вопросы есть?

Опустив головы, опера один за другим молча покинули кабинет.

«Видно, не зря меня бог в живых оставил, – подумал Бухвостов, мысленно перекрестившись. – А ведь загнись я от этой колы, такое бы началось!»

Он хотел было отчитать Корнилова, но, увидев, какой у того жалкий вид, не решился.

«Что толку от этих разговоров, – подумал Бухвостов. – Все равно до него ничего не доходит. Одним днем живет человек. А ведь парень-то неплохой…»

Укоризненно посмотрев на Корнилова, он неодобрительно покачал головой и, так и не сказав ни слова, вышел из кабинета.

* * *

Целых десять минут опера усиленно трудились на своих рабочих местах, а потом всем пришла в голову одна и та же мысль: а не пора ли перекурить? Не более чем через минуту в конце коридора по зову стоявшей на подоконнике пол-литровой банки, доверху набитой окурками, собрался весь оперсостав. Не было только Корнилова. Опера молча достали сигареты, а некурящий Гурвич развернул газетку и уткнулся в нее;

Щелкнули зажигалками. Напряженная тишина длилась около минуты.

– Ну что, мужики, – не выдержал Бабкин, – так и будем делать вид, что ничего не произошло?

Его никто не поддержал. Еще пара затяжек.

– Бабкин прав, – мрачно проговорил Дорофеев. – Мы в конце концов мужики. А если так, тот, кто взял кассету, пусть без дураков вернет ее. Очень уж хреновая шутка получилась.

– Между прочим уже вторая за сегодняшний день, – заметил Бабкин.

– А почему на подозрении кто-то из нас? – Калина обвел коллег взглядом, ища поддержки. – Зайти в кабинет мог кто угодно.

Дорофеев покачал головой.

– Не мог.

– Почему? – возразил Бабкин.

– Я звонил дежурному. Он сказал, что по лестнице никто из чужих не поднимался.

– А как насчет третьего этажа? – Бабкин поднял глаза к потолку.

Этот вопрос всерьез озадачил Дорофеева, однако ничуть не смутил Гурвича. У него на этот счет имелось свое мнение:

– Корнилов был у меня не больше пяти минут, вы вернулись через две. В итоге – семь минут. В его кабинете ничего не изменилось. На столе все было точно так, как оставил Андрей, уходя. А что это значит? Тот, кто стянул диктофон, знал, где он лежит. Только мы видели, куда положил его Корнилов. А ведь мог сунуть в карман или спрятать в сейф, что было бы логичнее.