Ментакль

  - А мне каково пришлось, знаешь? - шептал голос. Дробился эхом, то звенел, то глухо бухал ударами огромного молота по колоколам башенного механизма. - Не знаешь... Но мне и мстить уже некому, если только тебе. Здесь и сейчас.

  - Я-то при чём? - простонал кто-то моим голосом. Наверное, я же им и был, говорящим, или зелёное пламя смерти, или Нина, отдавшая всё: не за грузовик, как вы думаете, придурки. Не за выполнение приказа.

  За Родину, уж какая она есть.

  - А кому ещё? Смотри, думай, не отворачивайся, - сказал Добросил.

  Кажется, играл Бетховен. Девятая симфония ре минор.

15. Побег

  Меня разобрали на части, показывая мне каждую деталь, потом сложили вместе. Человек - вовсе не сумма составляющих, от перемены их мест трансформируется и он сам, хотя ни знания, ни умения, ни жизненный опыт на самом деле не изменились. Повернулась только точка зрения на мир и своё в нём место, но этого оказалось достаточно.

  Я стал взрослее. Сложнее. Хуже. Лучше.

  Смерть.

  Свобода.

  Жизнь.

  Долг...

  Ладно, потом разберусь, потом, потом, потом.

  Позже.

  - Жив? Ну что ж... - Голос вернулся. Он по-прежнему не был ни злым, ни добрым. Человек, у которого из всего набора внутренностей чудом работает только мозг, вообще не может позволить себе настоящие эмоции. Для него это слишком дорого.

  - Почему ты не вмешался раньше?

  - Вот ты смешной... Вмешаться я и сейчас не могу. Я такой... как бы тебе объяснить, навигатор, проводник по нижним мирам. Вергилий без права нажать красную кнопку. Ты, парень, сам, всё сам. Умрёшь ты или выживешь - зависит никак не от меня.

  На месте генерала, я бы не выпускал меня сейчас в эту внутреннюю свободу. Добил, додавил, кинул бы обратно в карцер, выбил зубы - даже не знаю, что, но не на волю. Так человека не сломать, мне кажется.

  Впрочем, я не знал, какие у него планы. Да и что творится в аппаратной - кто их знает, может быть, меня пожалел Док и сменил программу.

  Сейчас я наслаждался парением в чистом утреннем воздухе над Центром. На самом деле меня как физического существа здесь не было и быть не могло, только дух, ментальная проекция на реальный мир. Чудовищная игрушка этот их ментакль, сродни "турку" - гениальному шахматному автомату фон Кемпелена, радости европейских монархов, который обыгрывал лучших игроков двора. Скопищу шестерёнок, пружин и гирек такого результата было не достичь, до появления электроники было ещё лет двести, поэтому внутри сидел ребёнок, безногий инвалид или карлик.

  Обыкновенный карлик, просто сведущий в шахматах лучше окружающих.

  - Чем вспоминать всякую ерунду, - заметил Добросил, - присмотрелся бы ты к вон той автоколонне.

  Как же меня вывернуло и расплющило в маленьком аду! Я совсем забыл, что меня пытаются спасти. Я - или уже не я? - не был уверен в необходимости этого теперь. Но и бросить Нани, которая рисковала даже больше, чем я, было невозможно.

  Небольшой по сравнению с остальными машинами тёмно-зелёный джип неспешно ехал первым, пробираясь по извилистой дороге к Центру. За ним двигались, чётко соблюдая дистанцию, два военных грузовика, похожие сверху на блестящих металлом больших рассерженных жука - только слишком угловатых, неживых - в природе таких не бывает. Асфальт неширокой дорожки то скрывался под ветвями деревьев почти полностью, то выскакивал на открытые места, объезжая многочисленные пятна мелких озёр или болот. Вон мост пересекли над - кажется - речкой. Не силён я был в прикладной географии - вода она и есть вода. Если краёв не видно, то море, а так чёрт его знает, как правильно.

  - Присмотрелся, - ответил я.

  - Можешь ещё и головой поработать, - буркнул мозг. - Если получится.

  Я рухнул сверху на колонну, словно охотящийся на людей орёл-мутант. Выклюю печень, недорого, Эфон. Работаю через день.

  В джипе сидело четверо в привычной мне уже форме сотрудников Агентства. Один охранник смутно знакомый, кажется, он отводил меня в аппаратную. Остальных я не знал. Что ж, присмотрелся, но смысл пока не ясен.

  Продолжим знакомство с внешним миром: грузовик. Что-то совсем современное, почти секретное, из той кучи техники, которую придумали в десятых годах, собираясь воевать со всем миром. Я и марку понять не мог, да и ни к чему она мне. Водитель, здоровенный, бритый почти наголо, рядом коротышка-охранник. Оба в форме, но в армейской. Отлично, теперь я видел и это. Пронёсся по закрытому брезентом кузову, недоумённо глядя на ящики, бочки и прочий нехитрый скарб, пригодный для существования полутора сотен обитателей Центра. Потом затормозил и исправил свою ошибку, проникая сквозь всё это - вот здесь меня и ждали открытия!

  Нани, в камуфляжном костюме и берцах, скрючилась в одном из ящиков. Изнутри была скоба, за которую она держалась, но на кочках всё равно тихо фыркала - после ночёвки в карцере на деревянных нарах я её очень понимал. Ещё две совсем молодые девушки - теперь я читал в их сознании всё, как в открытой книге: зовут их Маша и Татьяна, они сёстры, одетые так же как блогерка, занимали пару бочек, напряжённые, готовые к мгновенному спурту.