Менталисты и тайная канцелярия. Лето без милосердия

    – Благодарю, господин адмирал. Признаться, я рад, что охранять меня будете именно вы, – Вальдих глубоко вздохнул и чуть заметно поморщился. – У вас есть четверть часа. Мне нужно настроиться. Признаюсь только вам, у меня отвратительное предчувствие. Вроде бы все идёт куда лучше, чем ожидалось, побережье наше, Линдэнэ захвачен почти без потерь,и мы даже знаем, что ждёт нас на подступах к островам. Но отчего-то кажется, что это все – дым, мираж. Что на самом деле дела обстоят – хуже некуда, и мы почти безнадёжно опаздываем. Знакомо вам это чувство, господин Гронтеш?

    – Меня оно обычно обманывает. Но я слышал, предчувствиям менталистов следует верить?

    – Именно, господин адмирал. Именно.

    Предчувствиям менталистов следует верить. Но предчувствия слишком эфемерны для того, чтобы принимать их как руководство к действию. Знать бы точно, где и что идёт не так, куда бежать и что исправлять – другой был бы разговор! Вчера… да что вчера, даже нынче утром Вальдих ничего особенно тревожащего не чувствовал. Как будто все изменилось в один миг, от единственного неправильного шага. Или, наоборот, от удачного шага противника?

    Разорваться бы сейчас на десяток, а то и дюжину Вальдихов! Чтобы трое или четверо быстро проверили Линдэнэ и окрестности, ещё двое-трое проехались вдоль побережья, одного заслать на базу близ Неттуэ, oдного отправить в столицу на помощь королю и графу фор Цирренту, а прочие занялись бы наконец тем, чем прежде всего обязан заниматься любой магистр – учениками. Что за Гильдия, в которой сильных магов осталось дай небо с десяток? А ведь есть молoдежь с хорошими задатками, вот только где те задатки, а где положенное обучение? Хоть тoго же Тила взять, ведь едва не загубили талант.

    Вспомнив Тила, который отлёживался сейчас в лекарской палатке, обвешанный защитными и восстанавливающими амулетами, Вальдих зло выругался. Хватит. Прочь, бестолковые мысли, пора заняться делом. Он, к сожалению, не един в десяти лицах, а просто один, придётся успевать самому.

    Вернулся старший Гронтеш, плотно закрыл дверь, сказал:

    – Никто не войдёт. Срочные донесения, если они вдруг будут, примет мой ординарец. В случае совсем уж острой необходимости он заглянет,и я выйду к нему.

    – Отлично.

    – Надеюсь, шуршание бумаги вам не помешает? Мне, видите ли, тоже весьма кстати несколько часов тишины, нужно подумать над картами.

    – Ничуть не помешает, господин адмирал.

    – Есть ещё что-то, что я должен знать?

    Странно все же – с чего бы Огненному Гронтешу тревожиться за верховного магистра? А отчего-то именно тревога ощущается отчётливей прочего. У Гронтешей нет в роду магов, но на их землях – сильный древний источник. Может ли так быть, что… хотя нет, он же сказал, что его дурные предчувствия обычно не оправдываются.

    И все же Вальдих изменил принципу не привлекать к своим делам людей магически не одарённых.

    – Я не должен уйти.

    – То есть?

    – Если я, будучи в трансе, сорвусь с места и попытаюсь куда-то идти, остановите меня. Любой ценой.

    – То есть… – Гронтеш нахмурился. – Хорошо, что вы сказали. Признаться, случись такое, я решил бы, что вы идёте по следу.

    – Нет уж, по следу я пойду при полном осознании окружающего мира. А такое… это будет означать, что меня взяли под контроль. Маловероятно, но враг силён, лучше быть готовым к неприятным неожиданностям.

    – Понял. Сделаю.

    «И хватит разговоров…»

    Вальдих закрыл глаза, сосредоточился. Вздох – и его нет. Остался лишь чистый разум, один среди многих, ничтожная песчинка среди скопления тысяч разноцветных, сияющих, шепчущих песчинок, которые закручиваются немыслимыми вихрями, смешиваются и рассыпаются, сливаются, не давая найти и разглядеть в непредсказуемом хаосе единственную нужную.

    К счастью, Вальдих довольно точно представлял, кого ищет, спасибо Пэрриту и все тому же Тилу: ментальный слепок противника сняли оба, а два свидетеля всегда лучше одного. Изматывающая, требующая скрупулёзной точности работа, куда там иголке в стоге сена. До рези в закрытых глазах, до колючего песка под веками.

    И время – как песок сквозь пальцы…

    Но он должен успеть. Пока не случилось непoправимое.

    До рези в закрытых глазах, до кoлючего песка под веками, до звона в ушах. Уген фор Ганц, ученик магистра Вальдиха, хорошо запомнил слова учителя: «Не жалей себя, если не собираешься остаться подмастерьем-недоучкой и всю жизнь клепать дешёвку для ярмарок. Сила приходит лишь тогда, когда из раза в раз поднимаешь больше, чем можешь поднять». И потому, война там или не война,тренировок он не бросал. Вот и сейчас – учитель говорил, что вечером для него будет задание, но до вечера ещё уйма времени, он успеет отдохнуть и восстановить силы.