Ментальная карта и национальный миф

Общим для Китая и России в выстраивании ими образов своей мечты является противодействие разрушительному, идущему с Запада индивидуализму и атомизации общества. Даже сама «американская мечта» в значительной мере строится на успехе индивидуума вопреки и наперекор успеху других людей – то есть это успех за счет неуспеха других. Американские идеологи и Голливуд стремились скрыть подноготную суть капиталистического миропорядка, но для русской и китайской ментальностей, несмотря на соблазны и временные помрачения, эта суть достаточно очевидна.

Важным для русской ментальности является не только самосохранение своей культуры и своих ценностей, но и построение такой модели, которая позволила бы увидеть в ней носителям разных традиций своего защитника, мировоззренческого гаранта от глобальной нивеляции. Если определить ценностный вектор консервативного сопротивления, который сегодня может предложить Россия, в наиболее общем виде, то он направлен против трех ключевых трендов:

а) против десуверенизации стран в пользу транснациональных корпораций и международных организаций;

б) против дегуманизации, против трансформации представлений о добре и зле;

в) против создания кастового общества и неравенства наций и классов, против формирования новых поколений, легко манипулируемых режиссерами глобализации.

Говоря о новой модели мироустройства, более справедливой, чем нынешняя, можно исходить из того, что базовым принципом этой модели станет доверие. Это доверие будет покоиться на том, что у каждого из геополитических субъектов есть свои святыни. Уважение к святыням друг друга может быть достаточным основанием для союза против субъекта субверсии и разложения традиционных культур, совместного – глобального – ограждения себя и друг друга от сегодняшнего зла: такого как «радужная» эрозия, «оранжевая» анархия, «зеленое» мальтузианство (в образной терминологии Константина Черемных). В качестве ведущего постулата мирового развития – как его живой механизм – должно быть признано разнообразие культурно-цивилизационных кодов и своеобразие культурных типов. Это тот тезис, который роднит русское и китайское видение гармоничного будущего. Поэтому нам не стоит стесняться ни своего имперского прошлого, ни нашего имперского будущего, ведь наши империи будут не воспроизведением западных образцов колониальных работорговых империй, но человечными и терпимыми. Мы используем для описания сущности Пятой империи России, которая должна утвердиться в XXI веке, понятие империи халкидонского типа, то есть гаранта бесконфликтного сосуществования религиозных и этнических групп. В русском понимании империя нацелена на приобщение человека высшим ценностям (в пределе русский идеал – святость, Святая Русь, это универсалистский идеал, не ограниченный географически, идеологически, метафизически). В его нравственной подоплеке этот идеал перекликается с учением Конфуция.

Согласно многочисленным мотивам русских сказок гармонизация мира со стороны главного героя (Ивана-дурака, Ивана – крестьянского сына, Ивана-царевича) ведет к гармоничному ответу со стороны мира. Безусловно, народ не ведет в своих сказках речь о прямолинейной благодарности – речь идет скорее о формировании русского стратегического менталитета. Историей был воспитан народ, который в принципе пригоден к большой мировой миссии и воспроизводит ее исходя не из ожиданий сиюминутной отдачи или тем более прибыли, но целенаправленно – как духовную установку на преображение мира.

В полной мере этот дух русского народа проявился в советский период. Об этом говорил Мао Цзэдун: «Наши друзья сочувствуют нам неподдельно, относятся к нам, как к родным братьям. Кто же они, эти люди? Это советский народ, это Сталин. Ни одна страна не отказывалась от своих привилегий в Китае, от них отказался только Советский Союз» (Мао Цзэ-Дун. Избранные произведения. Т. 3. М., 1953. С. 190).

Вместо американской мечты и «стиля жизни» со ставкой на индивидуальный успех Пятая империя предложит миру русскую всечеловечную мечту «общего дела», заразительную идею сплочения вокруг привлекательной задачи, радости от общего смысла жизни и общего успеха с приоритетами общественной целесообразности и социальной правды.