Василий поднялся, держась за затылок и нетвердой походкой пошел в дом. Со стороны казалось, что он не так уж сильно пострадал.
- Васил, что с тобой… они тебя сильно?…- тревожно спросила Мария, едва брат переступил порог,- может врача… я к соседям сбегаю, у ним сотовый есть,- предложила, но как-то неуверенно сестра, явно давая понять, что с медпомощью могут возникнуть затруднения. У них как у неграждан России не имелось полиса медицинского страхования, а значит врачам придется заплатить, как это не раз случалось, когда вот так же приходилось вызывать «скорую» при возникновении очередного приступа почечной колики у Армена, или при заболевании кого-то из детей.
Василий слабо отмахнулся и слабым голосом ответил:
- Ничего не надо, так отлежусь…
Мария с явным облегчением восприняла слова брата и, осторожно взяв его за локоть, проводила в его комнату, на топчан где он обычно спал. Дети не играли и не шумели как обычно, а сидели по углам присмирев – в доме царила необычная тишина. Василий все время держался за затылок, а когда ложась он отнял руку, та оказалась в крови, а на затылке зияла рана.
- Васил, у тебя что, голова пробита?... Там кровь… может все-таки вызвать «скорую»?- на этот раз всерьез встревожилась сестра.
- Не… ничего… мне только полежать надо… ничего…
Где-то через час Василий застонал и попросил, тут же прибежавшую сестру принести мокрую тряпку. Кровь из затылку уже не шла, но Василий весь «горел»… Всю ночь Мария просидела возле брата, меняя компрессы на его лбу. Под утро он начал бредить… около шести часов затих окончательно.
В смерть Василия, явившуюся следствием избиения, Мовсар не сразу поверил. Сначала подумал, что пришедший к нему с этой вестью участковый шутит. Когда же осознал случившееся. Нет, он ни о чем не пожалел, что случилось, то случилось. Тем более, что в куда в большей степени в смерти этого молдованина виновата дура сестра, не удосужившаяся даже вызвать «скорую». Он даже не сразу осознал, что отвечать придется не сестре, а кому-то из них. Но это Мовсару популярно объяснили в райотделе милиции, куда ему посоветовал незамедлительно обратиться давно «прикормленный» участковый:
- Дуй прямо к начальнику, но сам понимаешь, в райотделе пятью тысячами не обойдешься, за такое надо хорошо дать.
Мовсар повез с собой сто тысяч, надеясь, впрочем, что в райоотделе удовлетворятся и меньшей суммой. Сто тысяч за какого-то молдаванина, к тому же фактически бомжа. Но отдать пришлось все. Более того, взяв деньги дело не закрыли, а объяснили, что если есть труп и имеется масса свидетелей избиения, то дело закрыть никак нельзя и придется кому-то отвечать. Видя недоумение Мовсара, ему вежливо объяснили, за что все-таки взяли деньги:
- Мы вам предлагаем найти изо всех ваших родственников, что били этого бедолагу одного, который взял бы всю вину на себя. Мы ему оформим явку с повинной и отпустим до суда под подписку о невыезде…
Мовсар намек понял и поблагодарил за совет, хоть и остался при своем мнении, что жизнь молдаванина сто тысяч никак не стоит. То, что удары, в результате которых Василий разбил себе голову о штакетник нанес именно он… на этом Мовсар не заморачивался. Он самый ценный изо всей родни, что здесь обосновалась и потому признаваться не ему – таков закон чеченского домостроя. Так же он не сомневался, что и тот кому выпадет признаваться, не сядет. Еще чего, чеченец и сядет за какого-то… Сколько убийств совершают чеченцы в России, ни одна другая нация не совершает столько, если считать на душу населения, а сидят единицы. Случаются, конечно, изредка придурки типа Радуева. Любитель дешевых понтов. Сам лично даже никого не убил, а сел пожизненно и сдох в тюрьме. Нет, настоящие чеченцы все делают иначе, дают взятки, запугивают свидетелей, присяжных, судей, но не садятся. А уж если садятся, то отбывают срок в колониях на Севрном Кавказе, где их попросту отпускают, или поступают, как предложили за сто тысяч милиционеры в райотделе, видимо отлично осведомленные об этом давно опробированном кавказском методе.